Ли Лу Би. Книга о трёх девушках. Агния Аксаковская
что трёх маленьких девочек
нельзя оставлять без присмотра.
Александра воспитывалась в доме старого герцога и, сколько себя помнит, рядом всегда были Бэт и Лушка.
Александру никто не называл найдёнышем. Возможно, лет девятнадцать назад кто-нибудь и мог объяснить любопытствующим, как младенец, носящий весьма известную фамилию, к тому же, последний отпрыск древнего и сильного рода, оказался на попечении бунтовщика… Да, возможно, лет девятнадцать назад.
Сама Лис ничуточки не интересовалась собственной предысторией и обстоятельствами рождения. Во всяком случае, никто не слышал, чтобы она об этом, хоть раз, спросила.
Поэтому и я не буду утруждать себя розысками.
Из всех трёх крошек у беленькой Александры был самый трудный и непредсказуемый характер. Приступы строптивости чередовались с угрюмыми затишьями. Злым проказам не было конца, особенно везло доверчивой Беатрикс. Лу всегда умела постоять за себя и, случалось, что быстрый обмен репликами столь же быстро переходил в обыкновеннейшую драку. Как ни странно, сильной и большой Александре редко удавалось одержать верх. У тоненькой Лусинды была реакция цирковой белочки.
На вопли Бэт сбегались нянюшка и кухарка, но к их появлению драчуньи заключали мир одними молчаливыми взглядами, предоставляя паникёрше самой объяснять причину тревоги. Таким образом, попадало Бэт.
В конце апреля няня собирала три маленьких чемодана. Настоятельница старинного монастыря, расположенного в старых лесах, как в великолепной, чуть потёртой раме, охотно принимала малюток на всё лето, нескончаемо длинное и до отказа набитое приключениями, изобретениями и открытиями – ну просто как история человечества, только при благоприятной температуре и грамотном питании. Давняя приятельница дедушки, святая мать, известная, как своей отменной образованностью, так и прельстительным, ничуть не потускневшим обликом, не могла и не хотела отказывать старому герцогу.
В крохотных чистеньких кельях (в каждой – огромное окно в прекрасный сад) девочки проводили немного времени. Игры в весёлых рощицах прерывались для незанудных уроков (немножко географии и хороших манер), здесь же, на свежем воздухе, на скамеечках, затерянных среди зарослей самшита и можжевельника.
Розыгрыши, как гениальные порывы, рождались в этом воздухе сами собой. Зачинщицей всегда, по расследовании, оказывалась белянка, а чёрненькая, с зелёными глазищами, умело её прикрывала. (Впрочем, и Беатрикс однажды отличилась. В то лето им шёл двенадцатый год. Слава Богу, дедушку тогда уже изгнали из Отечества. Но сейчас не об этом речь.)
Когда его светлость понял, к чему дело клонится, он заблаговременно щедро рассчитался с верными домочадцами, послал к игуменье попросить её кое о чём и сделал распоряжения, касавшиеся всех сторон его многообразной жизни.
Скоро добрая женщина сама приехала за девочками, хотя на дворе всё заледенело от жестокого декабрьского ветра.
Приплакивая, ушли няня и кухарка (обе с безупречными рекомендациями); столичный нотариус