Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972. Антология
вымытый в воде сверкающий гранит,
И сонная вода, как в глубине колодца!
Вот тут бы и писал всяк истинный пиит,
А я лишь вспомню все, что видеть не придется,
И тотчас на меня находит мрачный сплин
И я бегу гулять с усердьем иноходца
Среди болот, лесов и вспаханных равнин,
Считая в небесах огни ночных созвездий,
Влюбленный, как всегда, а главное – один!
Я очень мрачен был, и при своем отъезде
Теперь и вовсе я хожу мрачнее туч
И жду себе с небес жестокое возмездье.
Конечно! Все дано: и солнца ясный луч,
И воздух, и трава, еще чего мне надо?
Чего-то знает Зевс, коль вправду он могуч!
Но вот уже мычит докучливое стадо.
Пора кончать письмо и отправлять его,
К тому же в воздухе чувствительна прохлада.
Коль не имеешь, друг, ты против ничего,
Я навещу тебя, прибыв к тебе в Быково!..
Где Элефант теперь? что слышно про него?
P. S. Надеюсь, мой привет ты передашь Стрелкову.
Владимир Злобин
«По вечерам гостей толпа…»
По вечерам гостей толпа
Калякала у Флориана.
Был Репин, говоривший: А-а-а,
И уходивший очень рано,
Эрнест Петрович ел и пил
И брюки вверх тянул усердно,
А Exсellence немилосердно
Курорт Виши опять бранил.
В углу Вещилов лиловел
С одним прекрасным бакинбардом <sic>,
И «Ваня» сумрачно сидел
Необитаемым мансардом,
А рядом с ним, преклонных лет
Княгини Затбольской скелет,
Посыпанный изрядно пудрой,
Как сыпят в лавках мармелад,
Мадам Щекин со шляпой мудрой
(Ведь дело в шляпе, говорят),
Затем еще немножко дам,
Разбросанных и тут и там,
И я с касторкою в кармане
Сидел и дохнул на диване
И пил холодный гренадин,
И в ужасе Monsier Щекин.
Кругом Безродный где-то бродит,
Как раздраженный таракан,
А Персианин-великан
Его шептаться все отводит.
Вот вам вечерний наш синклит…
Пищит какой-нибудь Карпетто,
Оркестр яростно трубит
Четвертый акт из Риголетто.
Воспоминание о Венеции
Колонны мраморные и кружевные,
Собор прозрачный Святого Марка,
На арке арка, на арке арка…
И бродят люди полунемые
В палаццо Дожей по галереям,
И поклоняются гранитной пене и поклоняются застывшим змеям,
И преклоняют свои колени пред этой грезою в архитектуре,
Они приходят сюда из Индии, они приходят сюда с Миссури,
Чтоб посмотреть на изваяния, такие нежные, как вдох Эола,
Чтоб посмотреть, как пенит воды легкоскользящая гондола.
А ночью мраморной, когда застынет под Лаской Лунною палац <?> Палацо <sic>
Я прохожу весь зачарованный, весь заколдованный по плитам Пьяццо <sic>
Сажусь