Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972. Антология
столетия за тем, чтобы созрели
Столь жалкие плоды, – чтоб длинный ряд веков
Богатства, славы – обратили тленьем?
Здесь каждый памятник – печаль; среди дворцов,
Средь храмов, веет все тоской и разрушеньем!
И символ вольности и гордой власти – лев,
Теперь стоит как будто присмирев.
Презренным громом звуков барабана
Могил нарушена святая тишина
И будто эхо голоса тирана <?>
Им вторит обмелевшая <?> волна!..
Таким ли звукам вторила она
В те дни, когда, дробясь под светом лунным
Вслед за гондолою катилась, серебрясь,
Журча под лад напевам тихоструйным <?>
С толпой веселой дружно веселясь!
С толпой, которой преступленье было
Лишь только в том, что у нее в груди
Живое сердце слишком скоро било
И слишком счастие стояло <?> впереди!
<Из поэмы «Бианка Капелло»>
Затихли похоронные гимны…
Но еще лежит роковое проклятье
На моем бледном челе…
Я изгнана из моей родины…
Меня бы презирали, преследовали,
Я бы погибла здесь на чужбине,
Но любовь властелина Флоренции
Охраняет и защищает меня…
О если бы я могла примириться
С моим отцом, с моей матерью,
О если бы я могла вернуться на родину!
Венеция, милая Венеция!
Ты встаешь передо мною из синих волн
В чудном обаянии твоей красоты!
Увижу ли тебя вновь, дворец Дожей!
Увижу ли тебя вновь, Riva de Sciavoni?
Увижу ли вас, колонны Пьяцетты,
И тебя, бронзовый лев св. Марка,
Уносящийся в голубую высь небес?
Увижу ли я вновь золототканые знамена,
Развевающиеся с высоких-высоких мачт,
И на них три герба трех королевств;
Гербы Кипра, Мореи и Кандии?
Услышу ли я в тишине лунной ночи
Плеск весла, говор серебряных вод,
Разрезанных плавною гондолою,
Несущейся точно черногрудый лебедь
Под сладкий напев сладкой песни
Моей Венеции, моей милой родины!
Иван Быковский
Из воспоминаний о Венеции
Так на закате дней суровых,
Посеребренный сединой,
Я жажду впечатлений новых
И ласки и любви святой.
Как ни скорблю, как ни страдаю,
Всегда печален и угрюм,
Я вновь о счастии мечтаю
В минуты невеселых дум…
И верю: рок мой беспощадный
Мне даст душою отдохнуть:
Проглянет солнца луч отрадный
И озарит тернистый путь.
«Я в Риальто спешу на гондоле…»
Я в Риальто спешу на гондоле,
Предо мной «Маргарита» сидит,
Но мой взор утомлен поневоле,
И печально он в воды глядит…
Мне мерещится наша отчизна
И далекий родной идеал,
По приятелям шумная тризна
И токайским налитый бокал.
Я