Нефертити, или Прекрасная пришла. Валентина Нестерова
до рукопашной схватки?
Или в ход пойдут стрелы?
Мир отступил.
Глаза жаждали напиться крови.
Самый большой лев, лев-фараон, издал, наконец, рык войны. Ударил хвостом так, что щелчок услышало небо.
Ничто уже не могло остановить схватки.
Но тут на арене появился сын фараона: пролез сквозь щель в заборе.
Колизей протрезвел, ахнул от страха.
Утомлённая любовными потугами мужа Тэйе, наконец, бросила взгляд на арену. Её сердце задохнулось от собственной крови.
– Сын мой! Спасите!
Но никто не услышал её.
Львы пошли на мальчика.
Сейчас, для разминки они разорвут его на куски. Потом примутся за взрослых дядей, не умеющих вести себя с царями зверей.
Аменхотеп младший, не подозревая о бушующих страстях, чувствовал себя фараоном из сказки. Поднялся на ноги, выпятил грудь, поднял руку и… царственным голосом приказал волшебному зверью охранять его от злых богов. Потом перстом приказал сесть рядом и слушать дальше.
Львы удивились, но сели. От мальчишки шло сияние, как от солнца. Он казался своим детёнышем. Храбрый и забавный. Конечно, его стоило бы вывалять в песке, ведь он, можно сказать, испортил долгожданную драку, лишил победной трапезы. Но что взять с малыша? Да и не такие уж эти люди вкусные. От страха их мясо горчит. А этот человеческий ребёнок… такой сладкий. Лев-фараон улыбнулся. И растянулся у ног мальчишки.
Многотысячная толпа похолодела, как будто кровь превратилась в воду. Чистейшая роса, а, может, слёзы всех богов потекли по жилам, остужая страсти.
– Сынок, не бойся. Лучники убьют их. И мама тебя ругать не будет, – не повиновался язык Тэйе.
Она не то хотела сказать.
Увязавшаяся за царицей Нефертити, пролепетала: Хотеп, хочу к тебе.
Тут сотни стрел впились в тела зверей. Жизнь их покинула. Только на морде льва-фараона застыла улыбка, хотя в его последнем вздохе была печаль: как мог он принести собратьев в жертву своей наивной вере в то, что человек их брат?
Вина за совершённое людьми злодейство опрокинула будущего Владыку Нила на землю. Он стал биться в судорогах. Изо рта пошла пена, розовая, окрашенная невинной кровью. Тэйе толкнула забор, он упал. Ещё секунда, она склонилась над сыном, прижала к земле, гася судороги…
– Лекаря!
Нефертити стало жаль друга, в которого, наверно, вселился дух льва, она легла рядом с ним, стала что-то шептать, поцеловала в ухо.
Тело Аменхотепа младшего обмякло, он открыл глаза, улыбнулся: Тити!
2
Всю ночь царица провела с сыном.
Сердце её всё ещё дрожало от страха, а мозг рождал картины: одна ужасней другой…
…Вот львы разрывают тельце её первенца, доедают останки, превращаясь в людей. Страшных, косматых, кровожадных. У каждого – лук и стрелы. Много стрел. Они летят все сразу, охотятся за ней. Пробивают тела придворных, те падают, бездыханные. Горы тел. И всё же стрелы догоняют…
…Её сын жив, но жить предпочитает в пустыне.