Ахиллесова пята. Серия «Время тлеть и время цвести». Галина Тер-Микаэлян
помнишь – мала была еще, когда они погибли. Так что про них ты ничего больше и не пиши. Ясно?
Их взгляды встретились, и девочка, поникнув головой, прошептала:
– Да, дядя Вася.
В автобиографии Надя написала лишь, что ее родители работали врачами и погибли. Прочитав, женщина в отделе кадров вздохнула, жалея сироту, каких в послевоенное время в стране было великое множество, и спрятала папку с личным делом Надежды Семеновны Малининой в сейф. Никто не стал выспрашивать у девочки никаких подробностей.
В конце сорок восьмого после многолетнего перерыва пришло первое письмо от матери, переписка возобновилась. Теперь отвечала ей сама Надежда – бабушка в последние годы почти ослепла и с трудом передвигалась по комнате. Варвара Степановна писала коротко – здорова, работаю в больнице, как у вас дела? Боялась, что письма просматривают. Дочь тоже подробностей не сообщала – все хорошо, работаю, учусь, бабушка не болеет.
Однажды во время перерыва к Надежде подошел комсорг их сборочного цеха Иван Яхов.
– Ты что же, Малинина, от коллектива отрываешься – все наши ребята уже в комсомоле, а ты особняком ходишь. У тебя дед, знаю, на заводе работал, его помнят еще, так что происхождение твое пролетарское. Проси рекомендацию у Василия Петровича. Родители твои где, на войне погибли?
Надежда знала, что этот момент когда-нибудь наступит, и все же сердце у нее гулко забилось.
– Они не на войне… они давно умерли – я совсем маленькая была, не помню. От болезни, кажется.
Неожиданно она почувствовала на своем плече руку дяди Васи, который неслышно подошел и уже несколько минут прислушивался к разговору.
– Родители у нее хорошие люди были, Ваня, – врачи. Они в Среднюю Азию ездили людей лечить, когда там чума была. Там и остались.
Надя знала, что родители ее совсем молодыми действительно ездили куда-то во время эпидемии чумы, но она знала также, что они вернулись из той экспедиции живыми. Взгляд девушки скользнул по спокойному и доброжелательному лицу старика-мастера – на какой-то миг ей почудилось, что в его слезящихся глазах мелькнуло странное выражение, и она, вспыхнув, потупилась. Однако Иван истолковал ее смущение по-своему.
– Тут стесняться не надо, гордиться нужно, Малинина. Твои родители, хоть и не на войне погибли, но все равно жизнь за простых людей отдали. Так что и тебе тоже прямая дорога в комсомол. Дашь рекомендацию, Василь Петрович?
Тот погладил рукой бородку, долго и задумчиво смотрел на Надежду, а она ждала, не поднимая глаз и нутром ощущая витавшее в воздухе напряжение. Один комсорг Иван Яхов был спокоен – он ведь не ведал, что просит старого коммуниста дать рекомендацию в комсомол дочери «врага народа». Наконец Василий Петрович медленно произнес:
– А что ж, дивчина хорошая, умом бог не обидел, и в цеху старается – работает на совесть. Так что я рекомендацию подпишу, а ты уж, Иван, подумай, чтоб