Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии. Елена Соломински
причем выяснилось, что сам Егоров, так возмущавшийся «жидами», купил у этих сибиряков два ящика чая, украденного у его конкурента. Я объяснил обвиняемым-евреям, что они должны сказать мне правду, так как неосновательное привлечение Егорова будет зачтено мне как месть еврея, оскорбленного отзывами последнего о «жидах».
На второй день на вторичном допросе обвиняемые подтвердили, что лично продали Егорову два ящика чая Санина, что на боковой стороне ящиков имеется клеймо Санина, и что при них ящики из-под чая по приказанию Егорова были вынесены во двор магазина, где, по всей вероятности, они и теперь находятся. Это подтвердили и русские обвиняемые. Не дав знать полиции, так как я знал, что почти всё чиновничество – должники Егорова, а будущий тесть последнего – крупный хлеботорговец Углов – влиятельный гласный и играет крупную роль в Самаре, я прибыл в магазин Егорова и только оттуда послал за полицией и понятыми. Туда же привели всех обвиняемых. До прибытия всей этой публики я в магазине допрашивал Егорова и его главного приказчика, не покупали ли они случайно чего-нибудь у каких-нибудь приезжих. Этот допрос не мог смущать Егорова, так как все купцы были по этому поводу спрошены. Не предвидя возможности производства у него обыска, тем более что двор был занесен снегом, он гордо и возмущенно отвечал, что он, Егоров, у случайных людей не покупает, а имеет дело с крупными, серьезными фирмами. Показание Егорова было запротоколировано и им же подписано. Когда явилась полиция, понятые приступили к обыску. Долго разрывали снег на дворе, вытаскивали разный хлам, ящики не обнаруживались. Мое положение было незавидное. Я боялся, не обманули ли меня обвиняемые. Перспектива была довольно неприятная. Егоров, понятые и некоторые полицейские иронически улыбались. Обвиняемые, как евреи, так и двое русских приказчиков, усердно продолжали искать, и в конце концов два ящика с клеймом Санина были обнаружены. Краденый товар обнаружен был также у другого местного купца Ф. Оба они были привлечены мной к ответственности в самом мягком преступлении – в покупке заведомо краденого, хотя им можно было предъявить обвинение более строгое, как к соучастникам шайки.
Свадьба Егорова была отложена, и через несколько месяцев дело слушалось в Самарском окружном суде с участием присяжных заседателей.
Приглашены были лучшие местные адвокаты. Последние много и красноречиво говорили; значительную часть присяжных заседателей составляли местные купцы. Егоров и Ф. были оправданы, остальные подсудимые признаны были виновными, но, так как они чистосердечно сознались и никто из них не достиг двадцатиоднолетнего возраста, приговорены были к самому легкому наказанию. Против Егорова и Ф. я принял самую мягкую меру пресечения – подписку о неотлучке вместо позорного полицейского надзора. Я не стеснял их, Егоров часто получал у меня разрешения на поездки в Москву, Казань, Петербург по своим торговым делам. По окончании суда над ним он женился, построил громадный дом, был избран соборным