Послушайте, Лещёв!. Лев Таран
берегах. И я впервые здесь.
И скоро будет Волга – через день.
Я Волгу жду. По палубе хожу.
Я сам не разберусь, чего хочу.
Конечно, я, как все, мечтал о славе.
И голова моя кружилась сладко-сладко.
Но в прах развеивались все мои мечты.
И облако вздымалось от метлы.
И вот я третий день плыву по Каме.
Гляжу на берега, на пасмурные камни.
Я всматриваюсь всё острей, всё пристальней
В людей, в дома, в леса за каждой пристанью.
И снова думаю о веке, о России.
О людях, что меня тревогой заразили.
Вот мы живем – волнуемся и плачем.
чего-то жаждем, ждём. И взносы платим.
И столько времени мы попусту изводим.
А кто-то властно бьёт нас, как извозчик:
«Вперед! Вперед!» А всё-таки куда?
И для чего? Поймем ли мы когда?
А может, только я не понимаю?
Роса на палубе мерцает голубая.
И по воде скользят, взрываясь у кормы,
Иллюминаторов белесые круги.
Я Волгу жду. Не знаю сам: зачем?
Волнуюсь, будто бы сдаю зачёт.
И всё ожесточеннее тревога…
Я Волгу жду. Ты дашь мне силы, Волга?
На столе закуска, водка, да на стеклах мотыльки…
Мы ещё напишем, Вовка, настоящие стихи.
Что нам вечность? Что нам слава? Хмурясь, мы глядим с тоски
На светящиеся слабо, в рамах синие куски…
Что ты видишь в этой тихой синеве внутри окон?
…в тишине будильник тикает. Беспощадно, как закон.
Мы не знаем, мы не знаем: кто виновен? В чём вина?
Ещё юность бродит с нами. Розовая. От вина.
И грехи свои не стоит вспоминать. К чему? Скажи…
И любовные истории – все! – не новы и скушны.
Просто выпьем в этот вечер, чтоб в огне дымились лбы.
Чтоб нам голову не вешать – от стихов и от любви.
Меня когда-нибудь откроют.
Благоговейно прах отроют.
Стихи с почётом издадут.
Затем в полемике журнальной
С чистосердечностью желанной
Чернил немало изведут.
И скажут так: он был – поэт!
Жил скромно. Не кривил душою.
И не писал стихов дешёвых –
Без мук, без слёз, в один присест.
Они в пример меня поставят.
Они мне памятник поставят.
Я не перечу, не борюсь –
Боюсь!
Читатель томик мой откроет,
А что он в томике откроет?
Что скажет он, когда прочтёт?
Я сам не знаю: что – почём.
Вновь рву листки угрюмо, люто.
…меня сейчас откройте, люди!
Мы жили шумно и разбойно. И дрались, и мирились вновь.
И трепыхались на заборах клочки от курток и штанов.
В отцовских латаных рубахах, в пилотках с красною звездой
Мы лихо саблями рубали крапиву в парке. Бой так бой!
Но как смолкали мы неловко! Как сладок был тот аромат
От грузных булок на прилавке,