Обручник. Книга вторая. Иззверец. Евгений Кулькин
живете, – заключил Ленин.
– «Изысканно-адски», – заметил один из завсегдатаев клуба «Пустей мармышки».
– И такое есть?
– Еще бы.
Розалия Самойловна уехала, а Ленин долго жил под впечатлением этой встречи.
Землячка как бы чуть-чуть приоткрыла дверь в мир, где инакость правит определенностью.
Где все вроде бы так, и вместе с тем, не так.
В том же Тифлисе, или там, в Москве, на заводах люди подвержены влиянию коллективного познания.
В Одессе всяк биндюжник индивидуален.
Словно для него так и не подобрали в жизни стандарта, как одежду по росту.
Надежны ли одесситы, он еще не знает.
Но сосредоточивать себя только на них Ильич Землячке не рекомендовал.
– Непременно побывайте в Екатеринославле, – напутствовал он.
А когда Розалия ушла, долго размышлял о художнике Врубеле.
О его знаменитом – таинственном – Демоне.
Ибо именно его черты уловил он в облике Землячки.
Розалия Самойловна Землячка. Рождена 1 апреля 1876 года. Член партии с 1896 года. А вообще в революционную деятельность Розалия была вовлечена в 17 лет. Сидела в тюрьмах Киева, Москвы и Петербурга. Активный агент «Искры».
12
Макс не знал почему, но его долго еще томил сам факт, что Гамлет носит его фамилию, или, наоборот, коли учесть их взаимный возраст, потому он страшно обрадовался, когда мать сообщила, что сосед все же не Волошин, а Волощин.
И вот разница всего в одной букве и внесла некое успокоение.
А жизнь его в Москве все больше и больше накалялась до той степени, что начала жечь не только тех студентов, что были вокруг, которых он буквально сминал своей доморощенной эрудицией, но и тех, кто надзирал над всем, что творилось тогда в политическом безумстве молодых людей.
И вскоре Максу было предписано возвратиться в Феодосию и не меть больше дел с университетом.
В Крым он ехал с чувством проигравшего сражение полководца.
Именно проигравшего, а не потерпевшего крах.
С самых первых шагов в университете он затеял некую игру, сперва в заметность, потом в борьбу с ней.
Но и та, и другая были нарочито капризными, словно отсчет свой вели сугубо от женского начала.
Часто он задавал себе довольно банальный вопрос: зачем было выделяться? Что это ему дало?
Ответа не было.
Но был еще вопрос: «А что толку быть серой горушкой, когда в тебе гудит вулкан?».
Елена Оттобальдовна встретила его в Симферополе.
Блудным сыном он не выглядел, но какая-то застенчивость жила во взоре.
И мать спросила:
– Ты это можешь хотя бы чем-то оправдать?
Он бросил взор в небо, где нагрубло слоились тучи.
– Поступки, как вы мама должно быть знаете, – произнес, – не делают чести, когда они просто объяснимы.
Она ничего не ответила.
В морщинах ее лица, да и платья тоже, гулял сквозняк вселенной.
Ей хотелось улыбнуться.
Но этого не удавалось по одной причине, что ей было ведомо – он возвратился под надзор полиции.
А