Возвращение жизни. Дмитрий Шульман
Можно идти гулять! Можно бегать и прыгать – эти ненавистные толстые кальсоны абсолютно точно не будут мешать.
Друзья радостно встречают во дворе. Для начала идем играть в хоккей. Клюшки в магазине продавали крайне редко, а ломались они очень часто. Конечно, в большинстве случаев мы, мальчишки, делали их сами: аккуратно выпиливали дощечки, склеивали столярным клеем, обматывали изолентой. Но и самоделки приходили в негодность мгновенно, особенно если играли настоящей шайбой. Был еще один вариант изготовления клюшек, но для этого надо было найти изогнутую ветку дерева соответствующих размеров, что не всегда удавалось.
Играли в хоккей рядом с домом, прямо на укатанной машинами и санями дороге, которая по вечерам практически пустовала. Иногда на коньках, чаще – без. Коньки с ботинками были редкостью, лишь немногие счастливцы могли ими похвастаться. А в валенках с прикрепленными самым непостижимым образом «снегурочками» гонять шайбу очень неудобно.
…К вечеру мороз усилился. Свежий воздух наполнился легким запахом печного дыма и ароматом еды – хозяйки готовили ужин. Стемнело быстро, полная луна, звезды. Наверное, всем знакомо возникающее в такие моменты ощущение бесконечности детства…
Вчетвером – двое на двое – долго не побегаешь, а тут еще Игоря позвали домой. Мы остались втроем. Отец задерживался на работе, я задерживался на улице.
Стоять на месте было невозможно, стали просто бегать, дурачиться. И не заметили, как оказались возле белья. Что тут только не висело: простыни, полотенца, брюки, рубашки. Наше внимание привлекли огромные, как парашюты, женские трусы. Мы перемещались в лабиринте развешанных вещей, и они нам помешали. Сергей взял и согнул их пополам, а Сашка тут же разогнул обратно. Меня это заинтересовало. Промерзшая ткань очень легко гнулась. Раз, два, три и еще – мы сгибали и разгибали объемистые рейтузы из плотной ткани с начесом – и вдруг они с треском разломились пополам…
Это было имущество соседки из десятой квартиры. Когда она проходила по двору, дядя Вася, отслуживший на флоте, провожал ее взглядом и почему-то постоянно произносил одну и ту же фразу:
– Вот это корма так корма проплывает…
Мы ничего не понимали, но смеялись вместе со взрослыми. Тетя Нина порой это слышала и сверкала белозубой улыбкой. Но мы-то хорошо знали, что так же улыбаясь, она всегда громче всех кричала, прогоняя нас со двора…
Легкий шок от произошедшего сменился вдохновением. Бюстгальтеры ломались посередине очень хорошо и быстро… На третьем мы остановились. Он был гигантского размера, и когда Серега, несмотря на холод, стягивающий кожу, натянул половинку себе на голову, его лицо расплылось в счастливой и одновременно глупой улыбке. Мы смеялись, глядя на него, надрывая животы, падали на снег.
– Вот это шапочка! Чепчик для младенца, – Сашка, куражась, приседал в толстом драповом пальто, притопывая ногами в валенках.
– Какой чепчик?.. Это же шлем для рыцаря, – Сергей оглянулся по сторонам, поднял половинку трусов, – а это щит!
Уже все трое мы надели на головы «шлемы»,