Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова. Мигель Сервантес
джентльмен, мы не бесстыдны и не страшилы, а два честных монаха из Сан-Бенито, и едем строго по своим нуждам, и совершенно не знаем, находятся ли в этой карете какие-либо захваченные кем-то принцессы!
– Не забалтывайте мне язык, подлые негодяи! Этого вам не удасться сделать никогда! Мне известен, подлые канальи, ваш вероломный змеиный, сладкий язык! – ответил им доблестный дон Кихот.
И, не дожидаясь ответа, он что было сил всадил шпоры в бока Росинанта и, грозно опустив копье, бросился к первому монаху, с такой яростью и решимостью, что, если бы монах от испуга не свалился со своего верблюда, он поневоле заставит бы его приземлиться на дорогу, да ещё покалечить при этом так, что неизвестно вообще, остался бы тот жив или мгновенно окочурился от страшных ран! Второй монах, увидев, как обращаются с его напарником, взял ноги в руки, сжал бога своего верного дромадёра, вонзил ему в бока острые стемена и уже без всяких комментариев приударил по дороге быстрее ветра.
Санчо, увидев лежащего на земле монаха, соскочил со своего осла, шустро кинулся к нему и принялся отбирать у него вещи и снимать с него сутану. Тут к нему подлетели два погонщика и стали спрашивать его, зачем он раздевает этого типа, на что Санчо легкомысленно ответил, что это его законные трофеи, какие добыты в результате битвы, которую выиграл его хозяин дон Кихот. Те же, не понимая таких шуточек, и совершенно не имея никакого представления, что такое битвы и трофеи, и учитывая, что дон Кихот отвлекся от них, разговаривая с теми, кто ехал в карете, всей толпой с визгом набросились на Санчо, повалили его наземь, с тем, чтобы не оставив волоса в его бороде, избить его немилосердно ногами и в конце концов оставить его лежащим на земле без дыхания и чувств. И, не останавливаясь ни на минуту, монах, перепуганный до смерти и бледный, как полотно, когда он увидел, как его товарищ улепётывает что было сил по дороге, чтобы с приличной дистанции наблюдать за происходящим и поджидать его, не желая ждать конца этой катавасии, тоже бросился в бега, и они вдвоём так припустили что было сил, всё время оглядываясь и крестясь так, как будо за ними гнался сам Дьявол.
Дон Кихот же, как было сказано ранее, разговаривая с хозяйкой кареты, обращался к ней:
– Добрая синиора, сударыня моя, теперь вы можете всецело располагать собой и делать то, что подобает вашей несравненной красоте, потому что гордость ваших похитителей повержена на земь моею сильной, карающей дланью! И чтобы вы не изводили себя, мучаясь в попытках узнать, как имя вашего освободителя, знайте, что меня зовут дон Кихот Ламанчский, я вольный бродячий рыцарь и искатель приключений, а в придачу к этому ещё и пленник непревзойденной и прекрасной доньи Дульчинеи Тобосской, и в воздаяние за то благо, которое вы получили от меня, я не хочу ничего другого, кроме того, чтобы вы вернулись в Тобосо и предстали перед сей высокородной синьорой, дабы поведать ей о том, что я сделал для свободы вашей