Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова. Мигель Сервантес
его друзья хотят, и завтра они пойдут хоронить его с великой помпой там, где я сказал – в чистом поле. Я, по крайней мере, обязательно пойду туда, если узнаю, что завтра не надо будет разносить еду.
– Мы все сделаем то же самое! – ответили хором козопасы, – и бросим жребий, кому придётся отстаться здесь пасти коз.
– Верно глаголишь, Пётр, – сказал один козлопас, – хотя не нужно только больно думать об этом, я сам тут останусь и буду отдуваться за вас всех, и не приписывай всё это моей добродетели или тому, что мне на всё это наплевать, просто мне трудно теперь ходить, из-за того, что я на днях занозил ногу! Я бы пошёл, если бы не эта глупая нога!
– Тем не менее, как бы то ни было, мы будет очень благодарны тебе! – ответил Пётр.
И Дон Кихот тут стал расспрашивать Петра, кем был умерший и что он знает о той пастушке. На что Пётр ответил, что он знал, что умерший – сын местного богача, идальго, живёт по соседству с деревней в горах, много лет крутился среди образованных людей в Саламанке, после чего вернулся на свою родину и с тех пор почитается здесь очень мудрым и чрезвычайно начитанным человеком.
– Прежде всего, люди утверждают, что он лучше всего знаком с наукой о звездах и о том, что происходит на небе, в том числе на Солнце и Луне, и при этом с удивительной точностью всегда предсказывал нам солнечные и лунные затемнения.…
– Друг мой ситный, – с ласковой усмешкой поправил его дон Кихот, – ты неверно называешь затмения двух главных светил – Солнца и Луны затемнениями…
– Но Пётр, никак не отреагировав на такие детские замечания, продолжил свою сказку, сказав:
– Ещё у него хорошо выходило предсказывать, когда должен быть уродный год, а когда год неуродный…
– Может быть, друг мой, вы хотели сказать, – сказал Дон Кихот, – урожайный или неурожайный?
– Уродный или урожайный, какая к чёрту разница, это дела чёрта с два меняет, что в лоб, что по лбу, если что! – ответил Петр, – так вот… Вот я и говорю, что этими своими предвещалками, и тем, что он им говорил, он сделал и отца своего, и друзей своих, которые отдавали ему должное и имели ум слушаться его советов, стали вдруг очень богатыми, потому что они делали только то, что он им напророчил, а он им говорил: сей в этом году ячмень, а не пшеницу, лучше будет, а в том – давай засевай нут, и не спорь, сей нут, а не ячмень, на следующий год будет масла хоть по кадык залейся, а за ними три года капли с носа не упадёт!
– Эта наука называется астрологией! – сказал Дон Кихот.
– Я не знаю, как его зовут! – твердил Петр, – Но одно я знаю, как свои пять пальцев, и даже туже того, и это то, что собаку он в этом съел такую, какая никому тут и не снилась. В конце концов, чёрти знают почему, не прошло и пяти месяцев после того, как он прикатил к нам на наши шеи из Саламанки, когда в один прекрасный день он вдруг принарядился в пастуший наряд, и пошёл с овчиной и посохом, как Моисей или Авраам какой-нибудь, сразу забыв свои прежние