Редгонтлет. Или роман о восемнадцатом веке. Вальтер Скотт
Бюргеры Дамфриса воистину ревностные пресвитериане; и пришлись бы вполне по сердцу твоему отцу своею протестантской святостью – хотя многие из тамошних знатных домов и подозреваются в ином образе мыслей, и многие из них участвовали в восстании 1715 года, а некоторые даже и в 1745. Город тогда пережил суровое испытание, сколь лорд Элчо с отрядом мятежников наложил на Дамфрис суровый штраф за то, что горожане досаждали тылу принца во время его похода на Англию.
Эти подробности я узнал от пробста К, совершенно случайно встретившегося мне на Рыночной площади и вспомнившего меня близким другом твоего отца, почему и пригласившего меня любезно к себе на обед. Будь добр, передай своему батюшке, что последствия его доброты следуют за мной неотступно повсюду. Однако за двадцать четыре часа мне прискучил милый городок, и я двинулся вдоль берега реки на восток, развлекаясь осмотром местных достопримечательностей, и опробовывая своё новое удилище. Кстати, наставления старины Коттона54, членом благородного общества рыболовов которого я мечтал стать, не стоят тут и фартинга. Мой опыт стоил мне четыре смертных часа ожиданий, и мог стоить ещё дороже, если б не совершенная случайность. Никогда мне не забыть наглого мальчишки – пастушка лет двенадцати, босого, без шляпы, в засученных по колено штанах; этот негодяй презрительно поглядывал на мой подсачек, грузило и великолепный набор мух, которых хватило бы, чтоб выловить всю рыбу из реки. В конце концов я не выдержал и вручил свою удочку самодовольному мерзавцу, чтобы посмотреть, что он с нею будет делать; и этот шпингалет не только за час наловил половину моей корзины, но и научил меня ловить форель руками. Радуясь тому, а также что Сэм раздобыл сена и овса, не забыв про эль, изумительный для паршивой гостиницы, я решил остаться здесь на денёк-другой, и заполучил мальца-рыбачка в товарищи, заплатив по шесть пенсов в день за другого пастушка ему на замену.
Потрясающе, в этой грошовой гостинице в комнатах прибирается милая англичанка, в спальне свежо и чисто от запаха лаванды, и есть створчатое окно, а стены, помимо все прочего, украшены балладами о прекрасной Розамунде и жестокой Барбаре Алан. Речь этой моей соплеменницы довольна груба, но она звучит песней в моих ушах, ибо мне не забыть безотрадного чувства в моей детской душе, внушённого ей вашим тяжёлым, раскатистым северным наречием, которое звучало для меня гласом чужбины. С тех пор я перенял ваш язык, и многое другое, но всё ж английская речь везде во мне находит друга. Даже когда я слышу какого-нибудь побирушку, его попрошайничество не может меня не очаровать. Вам, шотландцам, гордой нации, надо понять, что кроме вас, есть ещё и другие народы.
Утро следующего дня я собирался посвятить рыбалке у ручья, где ловил накануне вечером, но сильный ливень помешал моим планам, и в течение всего утра я слушал, как мой провожатый оголец пересыпал мерзкими шутками, сходно с лакеями на галёрке,
*