О, этот вьюноша летучий!. Василий П. Аксенов
роспуске Думы вызвало всеобщий ужас, многие уезжают за границу. Совершенно одинокий садовник-пчеловод ищет место за ничтожную плату. Массовые аресты по стране. 82 губернии на положении усиленной охраны…
Николай Берг опустил газету и тихо сказал подошедшему человеку:
– «Бригадир» ждет Хлупова на улице Ратаскаеву, семь…
Человек как-то молниеносно исчез, и вместо него Николай увидел двоих в тесных клетчатых пиджаках. По узкой ревельской улочке они поднимались прямо к нему. За спиной появился черный возок, влекомый сытенькой лошадкой. Николай сунул руку в карман.
«Провал, провокация, гибель…»
к нему по переулку шла она актриска жалкая с нелепых киносъемок засунув руки в брючные карманы мотая гривою и носик свой украсив зелеными очками к инженеру с доверчивой улыбкой[6].
– Сколько время, господин? – спросил на подходе один из клетчатых.
– Позвольте, позвольте, давайте-ка без этого, – забормотал Берг.
– Вас же спрашивают – сколько время? – ухмыльнулись оба.
Позади захохотал кучер.
– Сколько время? Два еврея…
Николай выстрелил дважды прямо из кармана, и оба сыщика брякнулись на мостовую. Словно во сне Берг влез на возок, отобрал у онемевшего кучера револьвер, столкнул его с облучка и медленно поехал вниз.
По ревельским улицам бесконечной чередой шли войска – пехота, кавалерия, пушки. На улице Ратаскаеву городовые довершали разгром конспиративной квартиры, выводили арестованных, среди которых был один офицер флота. Лошадка, меланхолично цокая копытами, провлекла Берга мимо.
Ночью возок выехал на Ратушную площадь, пересеченную тенями домов, шпилей, ружей, составленных в пирамидки, пушек и лошадей: прямо на площади ночевала артиллерийская батарея.
а по ночам она бросала цитру садилась у окна со вздохом глядя на дикий месяц отраженный в небе со дна колодца а потом вставала сигналя канделябром
так повторялась сцена бесконечно пятнадцать дублей километры пленки
Рядом с Колей в повозке теперь сидел еще один юноша.
– Ну, Тийт, покажем гадам, что мы еще живы? – шепнул Коля.
– Давай!
Два взрыва сотрясли ночь.
Под порывами ветра скрипели сосны, хлопало белье, стучали ставни, задыхались люди…
– Товарищи, ужасные новости! Арестован почти весь Петербургский комитет, в Свеаборге расстреляны Емельянов, Коханский и еще не менее пятнадцати, в Кронштадте казнено десять, в Ревеле семнадцать моряков с крейсера! – …и лишь валуны Карельского перешейка хранили свое вечное спокойствие.
На одной из дач Красин проводил совещание с группой боевиков, среди которых были Надя и Кириллов, «Англичанин Вася» и Лихарев.
– …в заключение хочу сказать, товарищи, что сейчас не может быть никакого уныния, никакой кислятины. Мы на пороге нового революционного подъема. Энергия, уверенность, оптимизм! Каждый из нас знает свое дело, и все мы выполним свой долг. На этом все. «Англичанин», прошу
Девушка из «вневременных» ассоциаций Берга, конечно, – «Струна»-Надя. (