Невинный семейный бизнес. Мелодрама с острыми краями. Евгения Палехова
выкупать я его не буду. Сами видите, не до того. Так что вы можете смело начинать искать клиента. Ну?
Оценщик невольно погрузился в мир прекрасных перспектив, которые открыли бы перед ним не зарегистрированные ни женой, ни любовницей тысяча и кольцо.
– Ну? – грозно напирала бабушка. – Вы заставляете меня думать, что деньги перестали нести положенную им функцию.
Оценщик едва слышно вздохнул и принялся отсчитывать деньги, поглядывая то на бабушку, то на Вовку, который уже в третий раз полез за кольцом в карман.
– Выговор у вас такой… – решил поддержать светскую беседу оценщик и потянулся к закрытой коробочке, сграбастал её. Паучьи пальцы нащупали защёлку. Ещё секунда – и он откроет коробочку. Вовка замер. Благо, у бабушки с реакцией всё было в полном порядке.
– Не выговор, дружок, а речь, – отчеканила она высокомерно, удерживая взглядом всё внимание оценщика. – Такое, знаете ли, бывает в княжеских семьях.
Паучьи пальцы замерли – оценщик уставился на княгиню.
– Всех расстреляли, – не останавливаясь и не тормозя на поворотах, продолжала бабушка. – Я осталась жива, потому что наш садовник Михей унёс меня, годовалую, к себе. И жена его Порфирья сказала, что я – их ребёнок.
Паучьи пальцы все-таки дёрнули защёлку коробочки. Но то была ложная тревога: оценщик слушал рассказ и явно сопереживал, оттого и теребил пальцами защёлку.
Вовка уже сгрёб деньги с полочки и бочком продвигался к двери, не реагируя на грозные взгляды, которые бабушка бросала в его сторону. Вовке было страшно, очень страшно.
Бабушка, с полувзгляда определив, что внук ощутимо наложил в штаны, набирала обороты.
– Большевики не поверили. Михею с женой было тогда уже под пятьдесят, а выглядели они на все шестьдесят пять. Но один из этих посмотрел мне в глазки и сказал… – Бабушка исключительно ярко изобразила выговор мифического большевика: – Нее, слышьте, такую нельзя в расход, глазищи какие!.. Подождём, пока вырастет деваха!..
Оценщик закрыл коробочку, открыл рот и застыл.
– Прощайте, милейший, – резко оборвала свою байку бабушка и уже в дверях торжественно провозгласила: – И помните – вы спасли молодую жизнь.
И, тыча молодую жизнь под рёбра кулачком, она покинула каморку.
Молодая жизнь, оказавшись на улице, припустила было во все лопатки и уже успела повернуть за угол, но тут цепкая бабушкина рука поймала её за ворот.
– Покажи платок!!
Послушный Вовка вынул платок, и бабушка коршуном вцепилась в него.
– Почему молчал?!! Давно у тебя это?!!
Вовка поначалу и не понял, почему она так испугалась: только что они были на грани провала, она и глазом не моргнула, а тут из-за пятен крови вон аж побледнела. А поняв причину, расхохотался.
– Ба, да я щёку прокусил слегка – чтоб натуральнее было!!
Бабушка с размаху ударила его тростью по голове.
– Это тебе за то, что приблизил