Собрание сочинений. Том 9. Евгений Евтушенко
тобой, Уленшпигель, как гезы,
все русские наши березы,
заговори, наш Коля!
Россия, заговори!
Гимн российских журналистов
Кто от Чили до Таймыра
все углы медвежьи мира
исходил, исколесил не на такси?
Журналистов мокроступы
перешагивали трупы
и ухабы всей истории Руси.
Припев:
Не журитесь, журналисты,
если дни бывают мглисты.
Грязь не липнет к тем, кто сами не в грязи.
Если души не пустые,
то все перья – золотые.
Мы еще все молодые,
журналисты нашей матушки Руси!
Совесть выше, чем сноровка.
Риск для нас – командировка.
Не по нраву нам пуховая кровать.
Лучше с корешем в дороге
плыть на лодке сквозь пороги,
чем пороги у начальства обивать.
Припев.
Журналист и журналюга
не поймут вовек друг друга,
но скрипят не ради славы, а добра
хоть огрызком карандашным,
как в сраженье рукопашном,
не прославленные рыцари пера.
Припев.
Оператор пал убитый
рядом с пулями разбитой
неразлучной телекамерой его.
Ну, а ей все было мало —
все снимала и снимала,
все снимала, не теряя ничего.
Припев.
Наши «Никоны» все в шрамах.
Жизни личные – все в драмах.
Не должна на нас держать обиду власть.
Мы в Чечне и на Ямале,
как хотели, так снимали,
и снимали нас, за правду разозлясь.
Припев.
Но пошли снимать нас вскоре
в мафиозном приговоре
не с работы, а с поверхности земли,
Диму, Влада и Артема
у семьи украв, у дома.
Да и Щекоча сберечь мы не смогли.
Припев.
Над могилой Александра Дубчека
Над могилой Александра Дубчека
слышится какой-то нежный звук,
будто чья-то тоненькая дудочка
все-таки не выпала из рук.
Говорят, что дудочку он вытесал,
когда стал в опале лесником,
и, бродя по чащам и по выпасам,
говорил, как свой, с березняком.
И текла из дудочки той исповедь,
полная несбыточнейших снов,
тех, что до конца в словах не высказать,
потому что нет подобных слов.
Есть во всех идеалистах музыка.
В циниках лишь скрежет, лязг и скрип.
Отпевают Александра-мученика
листья братиславских скорбных лип.
Все мои духовные