Сочинения русского периода. Прозаические произведения. Литературно-критические статьи. «Арион». Том III. Лев Гомолицкий
так как нет ничего страннее, жесточе и бессмысленнее действительной жизни, когда она не оправдана любовью, но всё ее сложное, трудное и непрочное здание построено на песке человеческих страстей и нелепого случая, владеющего нашей судьбою.
Центром трагедии, соединившей и погубившей две молодые жизни – одну четырнадцатилетней княжны Гальшки Острожской, другую в расцвете всех своих духовных и физических сил Дмитрия Сангушки, – было убийство Дмитрия Сангушки; начало же ее следует искать за тридцать лет до развязки в таком обычном и, казалось, не имеющем ничего общего с этой развязкой деле раздела между наследниками имущества князя Константина Ивановича Острожского.
2
Константин Иванович, один из князей Острожских, могущественных польских магнатов, князей русско-литовских, равно упоминаемых в истории России, Литвы и Польши, известен как гетман литовский, победитель под Оршей, заселивший свои земли татарами, взятыми в плен под Каневым в 1527 году; получивший от польского короля право припечатывать свои бумаги червонной печатью и другие привилегии за свои послуги Речипосполитой.
Кроме сына Василия, у Константина был другой сын, старший, от первой жены, Илья, женатый на католичке, Беате из Костельца, дочери подскарбия великого коронного Андрея Костелецкого и Катерины из Тельнич, красивейшей женщины в Польше. Беата эта была воспитанница и любимица королевы Боны{104}.
По смерти старого князя добра его были поделены между сыновьями так, что всё получил старший Илья, а Василий, впоследствии собиратель Острожского княжества, получил только земли, входившие в приданое его матери – Туров и Тарасов, около Слуцка{105}.
По необходимости покорившись решению королевской комиссии, заведовавшей разделом, Василий, тогда еще мальчик, уехал с матерью в Слуцк, но крепко затаил в себе думу вернуть родовые ключи, как назывались главные центры имений, объединявшие земли, дворы и доходные статьи, и прежде всего вернуть принадлежащую ему по праву часть ключа Острожского, со всеми его укреплениями, лесами, выгонами, охотами, дворами и доходами. С этих пор до зрелого возраста все его мысли направлены на собирание отцовских земель, которые вскоре почти все оказались в чужих руках. Оказались же они в чужих руках, и прежде всего в руках ненавистной ему католички Беаты, потому, что брат Илья, не прожив и года с молодою женой, умер, записав на ее имя замок Ровно, с городом и дворами, замок Степань, Сотиев и Хлопотин{106} и закрепив в тестаменте (завещании) следующую свою волю:
«…если бы жена родила (ожидается плод) сына или девку и я ее не дождался, то жена моя имеет сидеть на землях моих на половину с братом моим кн. Василием и имениях матери, а брат на них вступать не мает»{107}. Илья умер спустя неполных десять месяцев после женитьбы{108}, в полном расцвете сил, 28 лет от роду, не дождавшись рождения своего ребенка. К концу 1539 года у Беаты родилась дочь Гальшка-Ельжбета{109}.
Говорят, что Катерина Тельнич была королевской наложницей и Костелецкий женился на ней по приказанию самого Сигизмунда. Крашевский безо всяких сносок рассказывает по этому поводу следующий анекдот, что после этого факта, когда Костелецкий вошел в сенат, сенаторы встали с мест и сказали: «Nie chcemy zasiadać z tym, który imię nasze tak upodlił, iź je dał nałoźnicy królewskiej», Kraszewski «Wspomnienia Wołynia, Polesia i Litwy» Wilno 1840 r.; III, 155.
Archiwum Ksiąźąt Sanguszków v Sławucie. Lwów 1884–1910; III, 385.
Тж. IV, 204, 209.
Тж. IV, 209.
1 октября 1539 года о нем уже говорят как о мертвом (Arch. Sang. IV, 215), а женился он в январе того же года; тестамент же его писан 16 августа (Arch. Sang. IV, 209).
Некоторые называют ее Ельжбета, так же именует она себя в своих письмах. В актах же она называется всюду Гальшка.