Все цвета радуги. Книга вторая: Большая Степь. Василий Лягоскин
только по-своему.
– Они еще английский знают, – заявила вдруг Ленка Баранова, хвалившаяся на каждом шагу, что знает язык Шекспира, как родной.
Ее, знал Морозов, родители чуть ли не с пеленок дрессировали в иностранном языке. Но вот когда она успела пообщаться с иностранцами?
– А-а-а…, – догадался он, – так они же между собой переговаривались. Вот кто-то и решил, наверное, свой английский показать. А Ленка, настырная, все замечает.
– Ну, тогда помогай, – кивнул ей классный, – зови их сюда.
Баранова действительно быстро затараторила по по-ненашенски, а Пашу опять отвлек Каланча. Вообще-то это Баранова всех отвлекала, а Макс воспользовался, выловил из второго котла здоровенную кость с мясом.
– И не горячее уже, – сказал он, все же дуя на исходящий паром кусок, – фу, не соленое совсем!
Но вгрызаться в мосол не перестал. Ну и остальные подтянулись, встали в живую очередь, которой теперь командовал Сергей Николаевич. Настал черед и Павлика. В котле было еще больше половины, но поверхность, взбаламученная до него, состояла из толстого слоя жира. Вот в него и пришлось Павлику окунуть руку почти на всю ладонь, чтобы зацепить себе кусок. Маленький; по сравнению с первым, Погореловским, совсем крошечный.
– Бери еще, – кивнул классный.
Второй кус был покрупнее и пожирней. Мясо действительно было несоленым, но Паша умял оба куска, даже не заметил как. И встал еще раз, уже в совсем короткую очередь.
– А вы, Сергей Николаевич, – спросил он у классного, который все так же стоял у котла, рулил очередью, – поели?
А за спиной учителя стояли и Альбина Александровна, и Виктор Федорович. Паша тормознул очередь, показал в центр котла пальцем – берите, я после вас. Совсем по-взрослому; и другие взрослые его послушались. И лишь после того, как они выудили по куску себе – мужчины руками, а Альбина Александровна той самой кружкой, Павлик нашарил в едва теплой уже жиже приличный такой кусок. Вообще-то такого количества мяса паренек раньше не ел. Не так богато они жили с бабой Полей. Бабушка, конечно, готовила лучше всех, и борщ у нее получался… нигде больше Паша такого не пробовал. Хотя в гостях он мало где бывал, но случалось, было с чем сравнивать. Но в бабы Полином борще мяса было…
– Ну, как в том, первом, маленьком куске, – решил Морозов, – еще, что ли, поискать? Во – лучше бульончику попью, вместо сырой воды.
Так он и сделал; дождался, когда тетя Альбина (так он решил называть ее теперь) опорожнит свою посуду, и вежливо попросил попользоваться. Вперед всех, даже раньше Каланчи. А потом, отяжелев от обильной и тяжелой пищи, снова привалился к стене. И заснул. Потом был ужин, ничем не отличавшийся от обеда, и еще один долгий сон. Паша словно впал в спячку. Кто-то что-то говорил; чаще всего Сергей Николаевич. Ребята ходили по кошаре, пытаясь найти себе занятие. Каланча в конце концов перестал бубнить про своих попаданцев – потому что никто его уже не слушал.
Но на следующий