Шутка. Роман Шмыков
на три табуретки у кухонного стола. Мама вытерла руки об полотенце, я папа просто сел – в его руках не было инструментов, чтобы чинить отлично работающий холодильник. – Я всё знаю. Или знаю часть, но я поверил Лене, в её слова о том, как вы с ней обходились после того, как я впал… впал в кому. Хочу спросить теперь у вас лично и услышать от вас – это правда?
Они переглянулись и по взгляду друг на друга хотели решить, кто ответит первым, и скажет ли при этом правду.
– Да. Но у нас просто не получилось иначе. – Спокойно ответила мама, и посмотрев на папу, получила от него одобрительный кивок.
– Мы вряд ли сможем тебе сейчас всё объяснить, – сказал папа тихо, как шпион, который боится за свою конспирацию. Он опёрся локтями на стол, – но это так. Получилось так, как получилось. Мы любим тебя и просто хотим, чтобы ты был счастлив. Чего бы это ни стоило.
Я посмотрел папе в глаза и что-то услышал. Слова не были настоящими. Какие-то пластмассовые. Какая-то речь поверх их слов.
Они меня обманывают.
– Мы тебя не обманываем. – сказали они идеально хором. Мне стало не по себе. Я встал и мотая головой хотел уйти в другую комнату. Я верил им всем, но вот эти версии не сходились – они хотели сделать как лучше для меня, но чуть не вышло катастрофически плохо. Я ощутил нежное прикосновение маминой руки… вцепившейся в меня ногтями, от чего на пол, сползая по руке, закапала кровь. Я отдёрнул руку и повернулся, мама смотрела на меня абсолютно чёрными глазами, а папу тут же вырвало на стол чем-то тёмно-бардовым, но он всё так же сидел, не выказывая ни эмоции. Густая блевотина просто стекала по его подбородку и падала дальше. Моё сердце на мгновение остановилось, и в это мгновение мои родители опять заговорили одновременно, но совершенно чужими… нет, чужим голосом. Голос был один.
– Мне надоело.
– Что здесь? – спросил я, скрестив «что происходит?» и «кто здесь?». Но при этой оговорке я оказался прав, это значило одно.
Я не очнулся.
Дверь позади меня пропала, и спиной я прижался к голой стене. Я слышал по ту сторону Ленин крик и Настин плачь, но они пропадали где-то в глубинах моего подсознания. Уши уже перестали их улавливать.
– Я так надеялся, что ты всё вспомнишь. Я позвал всех, и мы ждали что ты признаешься хотя бы самому себе. Но нет, ты молчишь. Ну и х*й с тобой. Возвращайся обратно. Хотя, ты никуда и не уходил.
Меня трясло. Ноги подкосились, и я упал на задницу, прижав колени к груди. Мама упала на пол со стула, её начало трясти, а папина голова свалилась с плеч и покатилась по столу. В моей голове полетели искры. Всё рушилось. Всё рушилось! За папиной спиной было окно, а за ним вырисовывался силуэт. Створки окна распахнулись, и я увидел хозяина силуэта. Алиса. Она медленно влетала через окно, расставив руки в стороны. Когда она оказалась у самого подоконника, папина голова, лежащая на столе и повёрнутая ко мне, сказала, чтобы я заглянул