Самобытный феномен русской средневековой философии. О. В. Козлова
не решает проблему: на разных языках чаще всего говорят и современники. Поэтому вживание в эпоху через овладение ее символами и попытки постигнуть особенности мышления и миропонимания автора текста, преломленные через аксиологическую ситуацию обеих культурно-исторических эпох, нам представляется одним из наиболее адекватных способов пространственно-временной преемственности, в том числе и в интеллектуальной сфере.
Поэтому, на наш взгляд, для более полного процесса коммуникативного взаимодействия культурного сознания разных временных эпох, а также одновременных, но разъединенных в пространстве только рациональных методов недостаточно. Исследователь часто использует метод чувственного субъективного переживания анализируемого феномена.
Найти однозначный ответ на эти вопросы научно мыслящему человеку непросто, а может быть и невозможно. Однако несомненно, что более адекватному прочтению культуры прошлого поможет распредмечивание ее пространственно-временного образа мира. Абстрагироваться при этом от субъективности распредмечивания, как и опредмечивания в тексте, скорее всего, не удастся.
§ 2. К проблеме самобытности отечественного философствующего мышления
Интерес к осознанию сущности (содержательности) и места отечественной мысли в культурно-историческом пространстве и в процессе культурной преемственности пробуждается в российской общественно-философской мысли преимущественно в первой половине XIX в., хотя нельзя сказать, что уже в XVIII в. (в частности, у М. В. Ломоносова) отсутствовало рефлексирующе-философское самосознание отечественной культуры мысли. Однако именно XIX век принес устойчивое стремление к решению проблемы российской философии, или философствующего любомудрия. Это явление уже само по себе свидетельство определенного (высокого) уровня развития отечественной мысли, для которой пришло время осмысления своей истории, своих истоков, традиций. Явления русской философской мысли долгое время почти не привлекали внимания и интереса у историков и философов: одни не «надеялись найти здесь ничего нового, свежего, ничего, кроме посредственной компиляции давно избитого и забытого на Западе; другие не уяснили себе важности изучения истории философского мировоззрения для понимания общего хода культурной истории» [37, с. 26, 27].
Принято считать первым историко-философским исследованием в отечественной философии работу арх. Гавриила (В.Н. Вознесенского) «История философии» [8], за которой последовали работы П.В. Владимирова [40], Б.П. Вышеславцева [41], Я.Н. Колубовского [139], В.В. Чуйко [293], А.Н. Введенского [37], Э.Л. Радлова [228], Н.А. Бердяева [20], [22] и др. Однако есть и более ранние попытки осмысления феномена русской философии, например, у историков В.Н. Татищева [273], Н.М. Карамзина [127].
В XX в. появляются историко-философские работы о русской философии Н.А. Бердяева [21], В.В. Зеньковского [90], опубликованные на Западе, А.А. Галактионова и П.Ф. Никандрова [44], которые представили, пусть и в рамках советской