Добывайки (сборник). Мэри Нортон
начала Арриэтта и вдруг замолчала. Почему её вдруг снова охватил озноб? Только ли из-за его тени, которая загораживает от неё солнце, – ведь он стоит, как башня, у неё над головой. – Я положу его куда-нибудь, – торопливо сказала она. – Я положу его под ковёр в холле.
– Под который? Тот, что у входа?
– Да.
И он исчез. А Арриэтта осталась сидеть на солнце, по самые плечи в траве. То, что с ней произошло, было так невероятно, так огромно, что она не могла охватить это мыслью, не могла поверить, что это действительно случилось. Её не только увидели – с ней говорили; с ней не только говорили, она сама…
– Арриэтта! – послышался голос.
Она испуганно вскочила на ноги и обернулась – на дорожке стоял Под и глядел на неё.
– Спускайся вниз, – шепнул он.
Несколько мгновений она глядела на него во все глаза, словно не узнавая; какое круглое у него лицо, какое доброе!
– Быстренько, – повторил он.
На этот раз голос его звучал тревожнее, и она послушно юркнула в траву и скользнула вниз по крутому склону, не выпуская цветка из рук.
– Положи эту штуку, – сердито сказал Под, когда Арриэтта наконец стояла с ним рядом. – Ты не можешь тащить с собой такой большой цветок. Тебе надо мешок нести. Зачем ты туда забралась? – ворчливо продолжал он, в то время как они шагали по гравию дорожки. – Я бы мог тебя там и не заметить. Надо торопиться, у мамы давно готов чай.
Глава одиннадцатая
Хомили уже поджидала их у последних ворот. Она причесалась и благоухала дегтярным мылом. Она выглядела моложе, чем всегда, и как-то празднично.
– Ну как?! Ну как?! – несколько раз повторила она, забирая у Арриэтты мешок и помогая Поду запереть ворота. – Ну как, понравилось тебе? Ты хорошо себя вела? А вишня расцвела? А куранты играли? – Казалось, она хочет прочитать ответ на лице Арриэтты, но кругом было слишком темно. – Пошли скорее. Чай давно готов. Дай мне руку…
Чай и правда был готов, стол накрыт в столовой, в очаге пылал яркий огонь. Какой привычной была эта комната, какой уютной… и вдруг она показалась девочке незнакомой! В отблесках огня возникла строка на стене: «…было бы так чудесно, если бы…» «Если бы что?» – часто спрашивала себя Арриэтта. Если бы наш дом был не таким тёмным, подумала она, это было бы чудесно. Она смотрела на самодельные свечи, наколотые на перевёрнутые кнопки, которые Хомили поставила как подсвечники на стол, на старенький чайник из пустого жёлудя с носиком из гусиного пера и ручкой из проволоки – время отполировало его до блеска. Чего только не было на столе! Два поджаренных ломтика каштана, которые они будут есть с маслом, как гренки, и холодный варёный каштан, который Под нарежет, как хлеб, целая тарелка сушёной смородины, как следует набухшей у огня, крошки от булочки с корицей, хрустящие и золотистые, чуть присыпанные сахаром, и – о восторг! – перед каждым из них на тарелке – консервированная креветка. Хомили поставила парадные серебряные тарелки (шиллинги для Арриэтты и себя и полкроны – для Пода).
– Не копайся,