Душеед. Максим Бодягин
денег уйму просадил. Помню только, что меня с монгольфьера ссаживали, а где, что, ничего больше понять не могу. А тебя как звать?
Я Денит, и отца моего Денитом звали, ответил собеседник, гордо выставив вперёд бороду: я из уны пульмонов, могу десять поколений предков назвать, что заведовали этой ямской станцией. Мы хоть и считаемся, что в глухомани находимся, но в большом уважении у людей, патрон Ленос. Тут Денит спохватился, хлопнул себя по бокам и вскрикнул: ох, простите меня, растяпу, патрон! Я ж вас даже внутрь не позвал! Да тут всё на свете позабудешь, когда такие дела творятся.
Скажите, любезный Денит, а что случилось-то, вежливо спросил Кромм, чувствуя, что бородатого пульмона так и тянет поделиться новостями. Денит придвинулся к нему поближе и сказал: утром один соседский живодел заезжал, он обычно мою технику проверяет раз в неделю, так он рассказал, что ночью, едва светать начало, когда самый сон, на брошенном Невольничьем тракте раздались взрывы. Ба-бах! Ба-бах! Много раз. Самый первый самый сильный был. А потом всё стихло. Я с утра мальца отрядил, Денита младшего, чтобы он на виу-воу сгонял туда посмотреть, что было. Он полчаса назад вернулся, на нём лица нет, патрон. Кто-то убил трёх затра! Целых трёх! Высоких защитников! Это кем надо быть? Людоеды что ли напали на них? Такого со второй Невольничьей войны не было, патрон Ленос. А в наших краях такого не бывало никогда вообще. Никогда, патрон. Помяните моё слово. Я всю семью в доме запер, хожу сам не свой, караулю вокруг. Сегодня караван должен прийти на ночлег, а я боюсь, патрон. Боюсь людоедов.
Кромм кивал с участливым видом, с трудом улучил момент перебить болтливого пульмона и спросил: а сын ваш никого, кроме затра не видел? Видел он людоедов-то? Денит почесал бороду и задумчиво сказал: он видел только гору человеческих тел, но ему затры даже посмотреть на них не дали, прогнали сразу. Он только заметил, что высокие защитники собирались сжечь эти трупы, что ли. Так-то он у меня мальчишка толковый, но ему ничего толком рассмотреть не дали. Он говорит, всё не мог оторвать глаз от мёртвых затра на похоронных помостах. Их уже и маслом полили, говорит, чтобы сжечь по обычаю всех затра.
Кромм кивнул и спросил: а что, драгоценный пульмон Денит, нет ли у вас чем отобедать? Бородач расплылся в улыбке: отобедать всегда есть, чем. Я ведь лучший пульмон в этой части света. Накормлю-напою, переночевать постель накрою, баня у меня великолепная, если замёрзли, если надо письмо отправить – хоть человеческой почтой, хоть с бегуном отправим. Если сломался аэрокаб – починим. Если прихворнули – к буаме отвезём, если сами не справимся. Вам надо добраться до Сеэры? Так я вас туда в лучшем виде отправлю. Если у вас монета водится, то на аэрокабе отправим вас, если с деньгами похуже, довезём до железной дороги. Нету денег совсем? Так я вас в караван пристрою, там работой рассчитаетесь. Это люди думают только, что пульмоном быть легко, а вы посмотрите, какая у меня станция! И кабак,