Триады. Михаил Дынкин

      Ян кладёт на тумбу мотоциклетный шлем.

      Инь снимает платье, долго стоит под душем.

      В первой версии Сэм – молодой перспективный хирург.

      У него восемь рук, на спине – два янтарных нароста;

      тип двуличности – Зет, место жительства – Новый Бейрут.

      И не скажешь, что Сэму в Бейруте приходится просто,

      но буддизм ему близок, зарплата его высока,

      у любимой жены прошлым летом прорезались крылья…

      Сэм лежит на диване и смотрит в дыру потолка,

      там хохлатые гуси летят перевёрнутым клином.

      Вечереет (в том смысле, что не за горами рассвет).

      Стоит крепко зажмуриться – и по осеннему Бронксу

      поползёт скользкий малый, подпольная кличка «Стилет»,

      Сэм из версии два, поставщик контрабандных вольвоксов.

      Он ползёт и ползёт мимо радужных пятен витрин,

      заметая следы изумрудным хвостищем шипастым,

      а внутри у него нерабочая версия три:

      приоткрытая дверь, а за ней – коридор инфракрасный.

      Он бросается в толщу времени, чертыхаясь на финикийском

      и ещё шести языках, из которых четыре – мёртвых;

      выбегает с той стороны и попадает в списки

      киборгов, ожидающих капремонта.

      Может, лучше (пока не поздно) угнать ракету

      и направить её к скоплению Глаз Пирата;

      просочиться сквозь червоточину, если это

      позволяют характеристики аппарата?

      Притворившись купцом с Плеяд, уничтожив всех, кто

      заподозрил в нём самозванца и метаморфа,

      он смывает кровь и, пройдя в капитанский сектор,

      задаёт маршрут, фиолетовый лоб наморщив.

      Голубые щупальца нашаривают в кармане

      зажигалку… Да, мрачноватое вышло шоу.

      На экранах – икра созвездий, полёт нормальный

      или аномальный, какая разница по большому?

      И под ретроджаз – кажется, это Заппа

      (вместо бас-гитары соло виолончели),

      звездолёт, вильнув, резко уходит в завтра,

      исчезая со всех радаров без исключенья.

      Помнишь?

      Подошла и спросила: «Ты помнишь?»

      Я плечами пожал: «Извините?»

      Загорелся и тронулся поезд:

      Альфа Лебедя – Мехико-Сити.

      Крики гарпий туман распороли.

      Липа голая зазеленела.

      И остались одни на перроне

      или даже одни на Земле мы.

      Только женщина странная эта.

      Только я – озадаченный, спящий,

      то и дело шуршащий пакетом,

      где грустит фантастический ящер.

      Всей длины-то в нём три сантиметра

      да и веса от силы три грамма,

      а в наушниках – музыка ретро:

      «Фрэнк Синатра для миниварана».