Бледный огонь. Владимир Набоков

      Два писателя и два критика – будет обсуждать

      Судьбу поэзии на Восьмом канале.

      С пируэтом выпорхнула нимфа, под белыми

      Крутящимися лепестками, чтобы в весеннем обряде

      Преклонить колени в лесу перед алтарем,

      На котором стояли различные туалетные принадлежности.

      Я поднялся наверх и правил гранку

      И слушал, как ветер гоняет шарики по крыше.

      «Взгляни, как пляшет нищий, как поет

      420 Калека» – это явно отдает вульгарностью

      Того абсурдного столетия. Потом раздался снизу твой зов

      Мой нежный пересмешник.

      Я поспел, чтобы услышать краткий отзвук славы

      И выпить с тобой чашку чая: мое имя

      Было упомянуто дважды, как обычно тотчас позади

      (На один топкий шаг) Фроста[9].

      (На один топкий шаг) Фроста. «Вы правда не против?

      Я успею на экстонский самолет, потому что, знаете,

      Если я не прибуду к полуночи с монетой…»

      А затем было нечто вроде кинопутешествия:

      430 Диктор сквозь туман мартовской ночи,

      Где издалека фары росли и приближались,

      Как расширяющаяся звезда, доставил нас

      К зеленому, индиговому и коричневатому морю,

      Которое мы посетили в тридцать третьем году,

      За девять месяцев до ее рождения. Сейчас оно было

      Рябым и едва ли могло бы напомнить

      Ту первую долгую прогулку, беспощадный свет,

      Стаю парусов (один был голубой среди белых,

      В странной дисгармонии с морем, а два были красные),

      440 Человека в старом блейзере, крошившего хлеб,

      Теснившихся, невыносимо громких чаек

      И одинокого темного голубя, переваливающегося в толпе.