Бледный огонь. Владимир Набоков

      Время означает последовательность, а

      Последовательность – переменность,

      Поэтому безвременье не может не нарушить

      570 Таблицы чувств. Советы мы даем,

      Как быть вдовцу. Он потерял двух жен.

      Он их встречает – любящих, любимых,

      Ревнующих его друг к дружке. Время значит рост,

      А рост не значит ничего в загробной жизни.

      Лаская все такого же ребенка, жена с льняными волосами

      Скорбит у незабвенного пруда, задумчивым наполненного небом,

      И так же белокура, но в тени с рыжинкой в волосах, обняв колени, ноги

      На каменный поставив парапет, сидит на парапете

      Другая, поднимая влажный взгляд

      580 К непроницаемой туманной синеве.

      С чего начать? Какую раньше целовать? Какую игрушку

      Ребенку дать? Этот насупленный малыш,

      Он знает ли о столкновении двух встречных

      Машин, убившем бурной мартовскою ночью мать и дитя?

      А та вторая любовь, с подъемом голым ног,

      В черной юбке балерины, зачем на ней

      Сережки из шкатулки первой?

      И зачем скрывает она рассерженное юное лицо?

      Ибо по снам мы знаем, как трудно

      590 Говорить с милыми нам усопшими. Они не замечают

      Нашей боязни, брезгливости, стыда —

      Пугающего чувства, что они не точно те, что были.

      Ваш школьный друг, убитый на далекой войне,

      Не удивлен, увидя вас у своей двери,

      И, полуразвязно, полумрачно,

      Указывает на лужи в подвале своего дома.

      А кто научит нас, какие мысли звать на смотр

      В то утро, что застанет нас шагающими к стенке

      Под режиссурой сатрапова наймита,

      600 Павиана в мундире?

      Мы будем думать о вещах, известных нам одним, —

      Империях рифм, сказочных царствах интеграла,

      Прислушиваться к дальним петухам и узнавать

      На серой шершавой стенке редкий стенной лишайник,

      И, пока нам связывают царственные руки,

      Мы посмеемся над презренными, весело язвя

      Ретивых кретинов,

      И, шутки ради, плюнем им в глаза.

      Не помочь также изгнаннику, старику,

      610 Умирающему в мотеле с громким вентилятором,

      Вертящимся в знойной ночи прерий,

      Пока снаружи брызги разноцветного света

      Доходят до его постели, как темные руки прошлого,

      Дарящие самоцветы, и быстро приближается смерть.

      Он задыхается и заклинает на двух языках

      Туманности, ширящиеся в его легких.

      Рывок, раскол – вот все, что можно предсказать.

      Быть может, обретешь le grand néant; быть может,

      Протянешься опять спиралью из глазка клубня.

      620 Как