Призрак Оперы. Гастон Леру
у тебя не было такой репутации, – заявил Ришар, – успокойся.
Весь день прошел в спорах, переговорах, подписывании и разрывании контрактов; так что поверьте: в тот вечер – вечер двадцать пятого января – наши два директора легли рано, даже не полюбопытствовав заглянуть в ложу № 5, чтобы узнать, понравился ли спектакль г-ну Дебьенну и г-ну Полиньи.
На следующее утро г-н Ришар и г-н Моншармен обнаружили в своей почте, с одной стороны, благодарственную открытку от призрака, составленную таким образом:
Дорогой директор,
Спасибо. Прелестный вечер. Дое восхитительна. Последите за хором. Карлотта – великолепный, но банальный инструмент.
Вскоре напишу вам по поводу 240 000 фр., точнее – 233 424 фр. 70, так как г-н Дебьенн и г-н Полиньи передали мне 6575 фр., составляющих плату за первые десять дней этого года – их права кончились вечером десятого числа.
Ваш покорный слуга П. в О.
С другой стороны, письмо от г-на Дебьенна и г-на Полиньи:
Господа,
Мы благодарим вас за ваше любезное внимание, но вы наверняка поймете, что возможность еще раз услышать «Фауста», сколь сладостна ни была бы она для бывших директоров Оперы, не заставит забыть нас, что мы не имеем ни малейшего права занимать ложу № 5 первого яруса; такое исключительное право принадлежит тому, о ком мы имели случай сообщить вам, перечитывая в последний раз вместе с вами договорные условия, – последний абзац статьи 63.
– Эти люди начинают действовать мне на нервы! – гневно заявил Фирмен Ришар, хватая письмо г-на Дебьенна и г-на Полиньи.
В тот вечер билеты в ложу № 5 были проданы.
На другой день, придя в свои кабинеты, г-н Ришар и г-н Моншармен нашли донесение инспектора относительно событий, имевших место накануне вечером в ложе № 5.
«Сегодня вечером, – инспектор писал свое донесение накануне вечером, – я вынужден был обращаться за помощью к муниципальному дежурному дважды – в начале и в середине второго акта, – чтобы вывести зрителей, занимавших ложу первого яруса под номером пять. Они явились к началу второго акта и создавали поистине скандальную обстановку своими смешками и нелепыми замечаниями. Вокруг них со всех сторон слышалось шиканье, зал начал возмущаться, и тогда билетерша пришла за мной; войдя в ложу, я сказал все, что следовало. Однако люди эти, казалось, были не в своем уме и вели глупые речи. Я предупредил их, что если подобный скандал повторится, я буду вынужден освободить ложу. Как только я вышел, снова послышались смешки и возмущенные протесты в зале. Я вернулся с муниципальным дежурным, который вывел их. Они возражали, со смехом заявляя, что не уйдут, пока им не вернут деньги. Наконец они успокоились, и я позволил им войти в ложу; но тотчас же снова начались смешки, на этот раз я распорядился окончательно удалить их».
– Пусть вызовут инспектора! – крикнул Ришар своему секретарю.
Секретарь, г-н Реми, который уже нашел инспектора, приказал впустить его. Инспектор вошел, несколько встревоженный.
– Расскажите нам, что произошло? – резким тоном