Жани, mon amour. Анна Сергеевна Варенберг
домой вернулся мокрый до нитки и сразу упал в постель.
А вот встать на следующий день не смог. Все тело ломило, суставы перестали сгибаться и горели огнем. О том, чтобы просто подняться на ноги, не могло быть и речи. Тем более, хотя бы дойти до аптеки.
Так он узнал, что такое артрит, который потом перешел в хроническую форму и всегда напоминал о себе. У измотанного организма не было сил бороться. За несколько пролетевших, как один день, лет все его ресурсы были истощены практически полностью.
Он позвонил матери. Впервые за эти годы. С тех пор, как однажды, по телефону поздравив с днем рождения отца, услышал в ответ: «А кто это?» – и короткие гудки.
Мать была на работе – номер телефона, трубку которого мог взять отец, Жани не стал бы набирать даже в такой отчаянной ситуации.
И мать пришла. Благо, у нее был ключ от его квартиры: до двери, чтобы открыть, он смог бы добраться разве что ползком. Поэтому и врача вызывать не имело смысла.
Но в комнату она заходить не стала. Стояла на пороге, не снимая верхней одежды, и просто смотрела.
Он сказал: «Мама, мне кажется, я умираю. Я не могу даже стоять». Она пожала плечами: «Найми домработницу или сиделку. Я тут при чем?»
И ушла, аккуратно заперев за собой входную дверь.
Он все-таки встал. Через несколько дней, совершенно прозрачный от непрекращающейся лихорадки и голода. Почти дошел до кухни – и упал в коридоре в голодный обморок.
Тогда Жани выжил. Как-то. Зачем-то. Зачем – он не понимал и сам. Из чистого упрямства, наверное. У него началась депрессия, больше он не хотел ничего, ни сцены, ни славы, ни вообще видеть кого-либо. Он отключил телефон, потом сменил номера. Воспользовался советом – нанял пожилую домработницу, которая заходила пару раз в неделю, приносила какие-то продукты, убирала дом. Это позволяло ему самому не выходить никуда вообще. В течение трех лет.
И за эти годы практически всё, что он так старательно и самоотреченно создавал, за что заплатил очень дорогую цену, – перестало иметь значение. Артист, который внезапно и надолго исчезает из поля зрения публики, как бы перестает существовать. Незаменимых людей не бывает. К тому же, сам жанр пародии уже перестал вызывать прежний интерес, пародистов же, наоборот, расплодилось огромное количество.
Да, Жан в этой когорте был одной из самых ярких звезд, однако людям свойственно быстро забывать прежних кумиров.
Помимо прочего, он отличался от своих собратьев по ремеслу не только прицельной точностью создаваемых образов, но и тем, что звезды в его исполнении вызывали восхищение – но не смех. Юмористом, клоуном Жан не был абсолютно. Пародии в исполнении других трансвеститов выглядели забавными в силу того, что публике тут же становилось ясно: на сцене – переодетый мужчина, изображающий известную певицу, это – шарж, и это дважды смешно, так как, чаще всего, задача пародиста заключается еще и в том, чтобы подчеркнуть, гиперболизировать наиболее узнаваемые «фишки» прототипа пародии.