Птица Мамыра. Ирина Витковская
посередь сеанса: «Граждане, просим сохранять спокойствие». И – свет. И – пошли такие, по рядам.
– А чего, детский сеанс был?
– Не-е, на одиннадцать часов, какой детский? «Бродяги Севера» – ни в жизнь не забуду.
– И – прямо? Мусора?
– Ага. Мусора. Дружинники. Бабка одна из детской комнаты. Сразу – к нам. Ребятки, почему не в школе? Крыса. А у нас, слава те господи! – вторая смена. Но всё равно в школу звонила.
– А остальные?
– Документы. Шмон. Почему в рабочее время? Страшновато вообще. Один мужик их – идите вы на …! Ну они: щас пойдём. Только вы, гражданин, с нами. И – ласты ему, и с собой!
– Во! Андр-роповщина. Вовремя кони двинул, а то бы!
– Ага, ребя! Тогда – кирдык. И в кино не свинтишь, а не то что…
Как это ни удивительно, самыми счастливыми в Таиной жизни были именно те дни. Беззаботно-сумасшедшие. Полные смеха без причины – пальчик покажи! – девичьей дружбы взахлёб и такого крепкого взаимного притяжения, что дух захватывало.
Все её школьные подруги – оттуда, из этих чудесных дней. Долговязая нескладная тихоня Соня Кнопп, и умница Ирина Городецкая, и Лариска Вострикова, конечно. Они подружились там, в легкоатлетической секции, хотя учились в одной школе, на одной параллели – только девчонки в «А», а Тая в «Б» классе.
Ни одна тренировка не проходила без восхитительной болтовни в раздевалке (Тая, конечно, в основном слушала), общих секретов для пары десятков любопытных ушей, уморительных случаев и приключений на школьном стадионе. Особенно когда на поле появлялись футболисты.
…В тот день в конце августа девочки впервые встретились друг с другом и с тренером перед самым началом учебного года. Тая шла в восьмой класс.
Они бегали в кабинет врача на медкомиссию по пять человек, немножко разминались, радостно щебеча и обнимаясь друг с другом и с Филиппычем и дополучая из его рук не выданные кое-кому грамоты за участие в городских и областных соревнованиях.
Футболисты влетели на стадион мрачной стремительной тучей. Тогда они казались Тае до странности одинаковыми: коротко стриженные, коренастые, одетые в какое-то рваньё, со свирепыми лицами. Весь цвет класса: Калдохин, Минц, Лихоманцев, Коробчук… Впереди катился Колбасьев, да так резво, что, казалось, ног, нёсших его тугое приземистое тело, было куда больше двух. Пацаны появились не для того, чтобы играть в футбол: тренировки в дни легкоатлетической секции проходили на территории хоккейной коробки, сбоку от здания школы, – а для каких-то земляных или подсобных работ. Позади них шла Галина Петровна со свистком и коротким приказом:
– Закапывайте, – и указала рукой куда-то в сторону школьного гаража. – Раздай лопаты, Колбасьев!
И Тая с ужасом наблюдала, как тот их «раздавал». Колбасьев хватал тяжеленные заржавленные совки с корявыми занозистыми ручками и швырял, не глядя, в сторону какого-то из своих товарищей. Страшный снаряд летел куда попало, прямо в грудь, а то и в голову принимающего. Но пацаны небрежно, легко,