Советский тыл 1941–1945: повседневная жизнь в годы войны. Коллектив авторов
охрана «общественного порядка» перед лицом армии «беспризорников», а не благополучие детей в абстрактной советской «большой семье»[52].
Государственный контроль над информацией, установленный в СССР еще до войны, стал особенно важен с начала войны, как показывает Карел Беркхоф в своей статье «Газеты и радио советского тыла». 24 июня 1941 г. было учреждено Советское информационное бюро (Совинформбюро), гарантировавшее правительству «монополию» на радио- и печатную пропаганду. Однако, как считает Беркхоф, не столько для «очевидных целей мобилизации и воспитания», сколько для обеспечения абсолютного контроля над населением, даже в ущерб мобилизации. Были конфискованы частные радиоприемники (уникальный шаг со стороны воюющего государства!), ужесточена цензура, усилен контроль за прессой на местах. Предпочтение было отдано не радио, а газетам, публикации в которых внимательно отслеживали. В этом смысле знаменитое радиообращение Сталина 3 июля 1941 г. явилось событием исключительным, ведь Сталин и его окружение предпочитали, чтобы их речи зачитывал Юрий Левитан. Но инфраструктура для радио была крайне неразвитой, особенно на селе, да и не хватало бумаги, чтобы напечатать достаточно газет[53].
Помимо монополии на информацию воюющее советское государство прибегало и к другим механизмам мобилизации людей и ресурсов, в том числе к «ритуализованному» «принудительному социальному давлению», о котором пишет Кристи Айронсайд в статье «Деньги для победы: социальная динамика привлечения средств населения СССР в тылу». Она утверждает, что сбор средств в СССР в военное время следует рассматривать как продолжение довоенной политики привлечения ресурсов для сталинской индустриализации на основе «круговой поруки», вынуждавшей всех в той или иной мере принимать в этом участие. Соответственно «добровольные» денежные вклады в период войны были стилизованы под «священный долг» каждого советского гражданина. Так удалось выудить «у граждан миллиарды рублей». Более того, постоянное социальное давление подпитывалось «личными мотивами»: у каждого на фронте был родственник или близкий человек. Вклады в государственные фонды военного времени сочетали в себе, таким образом, добровольное пожертвование и государственное принуждение, заключает Айронсайд.
Однако принуждение и монополия на пропаганду не были единственными опорами воюющего советского государства. К тому же само оно не было всемогущим. Хотя «Сталин действительно получил дополнительные властные полномочия, превосходившие те, которые он имел до войны», Олег В. Хлевнюк в своей статье «Административные практики в советском тылу: между централизацией и автономией» указывает, что советское государство сконцентрировало в своих руках, централизовало власть задолго до войны. Пусть ГКО в кратчайшие сроки и перенаправило ресурсы из сферы потребления на нужды войны, дальнейшая концентрация государственной власти была невозможной. Применительно
См.: