Как угодно. Георгий Полоз

      Любезный хозяин

      с чаем у ночника

      не может спросить о личном

      лирического двойника.

      Никак не идет беседа,

      не вяжется разговор,

      некому даже посетовать,

      вымести сор во двор.

      Вместе сидят уныло,

      молчат, подперев бока,

      луна облака умыла

      до каждого лоскутка.

      Заспана старая улица,

      заморозком обнажена,

      по ней не спеша прогуливается

      гулкая тишина.

      Но ночь приоткроет ставни,

      тайны, что каждый знал,

      свет ее дальний, давний

      всегда с языка слетал.

      И вот уже снов сиянье,

      и слов ненасытных рой

      без умолку мнут расстоянья

      пиит и его герой.

      Ведь им же, бродягам отважным

      осматривать город с вершин,

      где утром топорщатся важно

      усы поливальных машин.

      Вспрыгнул на подножку

      первой строки

      и мысли бегут вразброд.

      Бесстыдно нагой блокнот

      нагонит уже в дороге,

      ведь стынет глагол в прологе,

      опомниться не дает.

      А просто слова ее,

      той женщины, что уходит,

      по сердцу бредут и бродят

      и топят февральский лед.

      Я дикарь и сухарь,

      отказавшись от светских утех,

      словно хмеля росток проползу по отвесной стене,

      а недавно как все

      принимал суету за успех,

      и был преданным зрителем этого театра теней.

      Мне казалось, что пятница день возлияний и сна,

      Ведь гашиш безупречен, ведь водка предельно вкусна,

      А теперь пустословлю, наверно прогневал богов,

      Что и исповедь эту не спрятал в семнадцать слогов.