Рандеву. Борис Ильичев
в тучах месяц золотой…
Метель о чём-то песню пела,
но музыки не разобрать —
наверно, пела «а cappela».
Твоё лицо во тьме белело.
Я думал, что проснусь опять…
Я был тогда ещё живой,
но старый плащ моей подруги
с уже затупленной косой
Завесил чёрной полосой
Снег реку, поле – всё в округе.
«Как в небе тают, улетая облака…»
Как в небе тают, улетая облака,
как затихают пламенные речи,
и ты уйдёшь, кивнувши мне – пока!
А новая любовь уже спешит навстречу…
Как тяжело нам расставаться с тем,
кто виноват, а мы пред ним невинны,
как много оправданий, много тем,
а все упрёки пошлы, хоть взаимны.
И душу рвёт предчувствие конца,
и Бытие уже свои сложило крылья,
и первый шаг от своего крыльца
есть просто путь от силы до бессилья…
Как тратим мы бессмысленно ресурс
приязни, зная – он не восполняем.
Как труден постиженья жизни курс,
но мы из неудач урок не извлекаем.
В обманчивом звучаньи медных струн
поют любовь иль марши боевые,
но жгут сердца глаголом знаки рун:
«остынь душа, здесь правила иные».
А истина всем приказала долго жить,
хоть в магазине все патроны – холостые,
и как найти ответ «быть иль не быть?»,
что мучил Гамлета во времена иные.
«Ножи зари сверкают на востоке…»
Ножи зари сверкают на востоке.
Пылает август. Грозы и жара.
С утра трещат нахальные сороки;
днём духота, а ночью мошкара.
Старается последний месяц лета —
спешит в сады с корзинами даров
и звездопадом засыпает до рассвета
заснувшие поля сквозь сито облаков.
Слабеет жар, что был с утра несносен,
плывёт по небу облаков гряда,
янтарный мёд течёт по коже сосен,
а звёзды смотрят в зеркало пруда.
И, исчезая в сумерках, шагают
шеренгами отряды тополей.
Туманы из оврагов выползают,
и сладкой грустью веет из полей.
«Наш бывший круг (скорей, овал)…»
Наш бывший круг (скорей, овал)
там, где свой бег рождает Прана,
на власти сдержанно роптал,
хоть дробный рокот барабана
в общаге за стеной звучал.
Но барабанщики-стажёры
росли куда быстрее нас
и быстро вышли в дирижёры,
а наши профиль и анфас
хранят в архивах для порядку,
подшитые в одну тетрадку,
и эту «общую» тетрадь
(конечно, в смысле переносном)
потомки смогут прочитать.
«Напиши мне письмо, как раскроются почки у вербы…»
Напиши мне письмо, как раскроются почки у вербы.
Той весной, когда буду не здесь, а уже далеко.
Напиши