Рандеву. Борис Ильичев
по ночам незрелую рябину.
Мой дом в тоске, и скоро я сама,
Собрав нехитрый скарб, его покину.
Мне будет плохо без него одной.
И дом, скрипя суставами в морозы,
ночами будет ждать меня домой,
Рисуя на стекле морозом розы.
А твой портрет с морщинками у глаз,
Что набросала я пастелью на картоне,
ждать будет, как он ждал не раз,
меня в когда-то бывшем нашем доме.
Мой старый дом, мне холодно одной
смотреть, как лунный свет к утру бледнеет,
и слушать по ночам собачий вой,
и видеть, как в печи полено тлеет.
Мой сельский дом, где тени на стенах,
как лары, берегут всё виденное ими,
а лунной ночью прячутся в углах
под сельскими нарядами моими.
Прощай же, дом, я уезжаю навсегда
в тоскливое пространство одиночеств,
где телевизора лукавая звезда
дурманит мозг иллюзией пророчеств.
И в кошками пропахнувшем подъезде,
в чужом, как нелюбимый муж, дворе,
я вспомню дом, как мою дань надежде —
мой дом весны в холодном декабре.
Да, скоро я собравшись на заре
в последний раз закрою двери дома
и в городском загаженном дворе
другую дверь открою для чужого.
«Я давно живу в Калужской области…»
Я давно живу в Калужской области
в маленькой деревне Передоль.
И частенько допускаю вольности,
не боясь, что причиню соседу боль.
Захочу – с утра включаю радио —
выдал мне лицензию сосед.
И звучит, как будто на параде я,
музыка давно прошедших лет.
И давно асфальтово-бетонные
не прельщают душу города.
Мне милей мои деревья сонные
и в пруду стоячая вода.
«Надежда уходит, а значит, и мне…»
Надежда уходит, а значит, и мне,
и тени моей на полу и стене
пора покидать этот дом навсегда —
его заливает забвенья вода.
Тень тени осталась ещё на стене,
и струи дождя на немытом стекле.
Электрик давно отключил провода,
забыл навсегда я дорогу сюда.
Когда-то давно в этом доме я жил
и девочку Юлю безумно любил.
Пятно от портрета её на стене,
а может быть, всё это кажется мне…
«Взгляд упирается в стены…»
Взгляд упирается в стены.
Стены покрыты краской.
Это похоже на сцену,
где все под одной маской.
Белые стены больницы,
Серые стены острога.
Окна в них как бойницы,
Солнце в них так немного.
Ночь как комок в глотке.
Этот комок не вынуть.
Все мы в одной лодке.
И из неё не спрыгнуть.
«Когда-то я поверил в прочность уз…»
Когда-то я поверил в прочность уз,
считал