Главный переход. Пантерина Трамич
застряли.
– Да, – включился Павел. – Лифт уснул. Сейчас опять поедем, ничего.
Шустрый служитель подёргал шнурок, скинувшийся с потолка, и лифт заново тронулся. Теперь все пассажиры уставились в кабинные окошки тихо, дабы беседой не вырубить лифт окончательно.
На промежуточных этажах свет не горел, лишь неизбывное сияние луны украшало лестницу и площадки. Сторож умудрялся различать квартирные двери: некоторые из них были обиты цветными материями, другие представляли собой ажурные решётки, третьи, зеркальные, блестели и отражали лунный свет.
– Интересно. Но если эти этажи под ведомством ангелов, почему здесь нет света? – полюбопытствовал дядя Лёша.
– Электрического? Он вреден для тех, кто нуждается в успокоении. И в принципе, знаете, многие заблуждаются, считая, что лунный свет – мрачен. Наш этаж.
Они вышли из лифта и поднялись на четвёртый-Зэд, придвинулись к полотну двери, обитому лоскутами потемневших, но, видно, хороших материй. Павел выискал в складках обивки ключ – на ржавом кольце с допотопным брелоком – и отворил.
В прохладной дремотной квартире горел электрический свет.
– А что насчёт успокоения?
– Выключим. И окна стоит прикрыть. Нежарко, – сказал провожатый.
– А чего из них видно-то? – Квартирантка прошла на кухню к миру окна. По спине её сторож прочёл, что увидено нечто из ряда вон; поспешил к ней. И, вроде бы, за окном представал дом напротив, Переяславский, мрачно-кирпичный, но сказочной высоты, выдающей тайные этажи. Многие окна ломились от света, жёлтого, рыжего, томно-зелёного, – и маячили, хаотично мешались с бессветно молчавшими. Деревья и фонари, ростом с дом, кронами, аурой голубоватого освещения прикрывали кирпичного великана, повключавшего тут же и в тёмных окошках синий с красным огни.
– Красота, – констатировал дядя Лёша и, найдя глаза Павла, принялся уточнять: – Пантелеевский дом снаружи выглядит так же?
– Да. Из окон промежуточных этажей дома напротив. С улицы он шестиэтажный, – скептически улыбнулся абориген. – Нам пора уходить.
– Да-да, конечно. Ну, Зоенька, до свиданья.
Размякший Алексей Степанович поплёлся к выходу, как вдруг услышал Зоин вскрик.
– Что?
– Это он, он во дворе. Я его точно заметила.
– Кто?
– Вовка. Ухажёр мой. Вовка.
Вызволитель выслал Павлу воздушный немой вопрос.
– Он не опасен. Он не может попасть в этот дом.
– Он тоже призрак?
– Нет, он давно обычная нечисть.
– Как? – растерялся сторож. – А Зое обычная нечисть не причинит вреда?
– Повторяю: он не может попасть в дом, и на улицу, и на крышу не может, невзирая на то, что пожарная лестница близко к земле. Полагаете, ему не долезть из-за сверхэтажности дома? Нет. От асфальта он оторваться не в состоянии. И хорошо, иначе бы портил мне отдых, я на крыше кефир попиваю.
– Ясно. Заложник двора.
– Единственный