Пустота. Федор Кумарин
говорю я.
Если отвечать честно, она быстрее уйдёт спать.
Я не хочу задерживать маму. Ей завтра с утра нужно вставать на работу, а тут я со своими проблемами. Со своим сумасшествием. Боже, я просто калечу её, заставляю её нервничать.
– И зачем ты бил кулаками стену? – спрашивает она.
– Прости. Сорвался.
– Умойся святой водой, – посоветовала она мне. – Станет легче. Это все черти в тебе.
Я повинуюсь. Иду и выливаю на себя воду. «Прости меня, Господи!». И как я смею такое говорить?
Иду на кухню. Беру бутылку пива и дешёвые чипсы. Скоро от этой смеси начинаешь чувствовать тошноту. С пальцами, на которые бессовестно налипли крошки, с привкусом пива на языке, ложишься в постель. Но она выплёвывает тебя, словно попавшую в рот муху.
Тьпфу!
Иду и снова умываюсь, глядя в зеркало на свои прыщи, царапины, синяки. Какая гадость этот ваш Фёдор Кумарин! Но я уже спокоен. Ночь дала мне безразличие. В край обессиленный, ложусь в постель. И сон, наконец, отсекает мне голову своим хорошо заточенным топором.
– Привет, – сказала склонившаяся над моей могилой фигуристка, красиво улыбнувшись, – Ты так зачарованно смотрел на меня… Я всё думала, когда ты подойдёшь и познакомишься. Но ты так и не решился. Подумал, что поедать себя проще.
– Это лучше, чем подавиться и задохнуться… – промолвил я.
– Я же не кость, чтобы мною давиться, – усмехнулась она. – Я – нежное, сочное белое мясо. Вижу, как ты смотришь на мои ноги. Хочешь, чтобы я потопталась по тебе? По твоему животу, лицу…
– На коньках?
Она повертела головой, точно какая-то птичка.
Сьють-сюить…
– Дурашка, – чирикнула фигуристка, – ну конечно да. Самые лучшие девочки ходят по мужчинам на коньках, а потом пьют жидкость из их ран… Кровь мужчины – как гранатовый сок… Такой же сладкий. А мой сок вот тут, – она показала на свой рот. – Хочешь попробовать?
– Хочу, но… – испуганно сказал я.
– Но боишься, – угадала она. – Сегодня я тоже ехала в метро с парнем… Это был ты. Ты всю поездку глазел на меня. В метро была толпа, и на мгновение я оказалась прижатой к тебе. Попой я почувствовала твой член. Он так напрягся. Пытался разорвать джинсы, но ему это не удавалось. Я улыбнулась и вышла из вагона, а ты продолжил ехать дальше. И ты ведь даже слова мне не сказал, не попытался познакомиться. Хотя так, как на меня, у тебя ни на кого ни раз не стояло. Вот же трус.
– Что за мерзости… – произнёс я. – Я никогда не ездил в метро. В моём городе его нет. Так что это был другой человек.
– Точно?! – закричала она. – А может, это был ты? Может, все эти люди с трясущимися ручками, в панамках и сандаликах, сороколетние ничтожества, одиночки, психи – это всё ты… Ты испугался меня? Ты боишься даже красоты… Ложись на землю, я перережу тебе горло. Но перед этим ты успеешь почувствовать запах моих потных, уставших ног! Ты успеешь насладиться! Ложись, малыш! Или ты опять боишься?