Пустота. Федор Кумарин
буквами: АРТУР КЛЫК – СОВРЕМЕННАЯ ПОЭЗИЯ. СИНГЛЫ И КАВЕРЫ. УНИКАЛЬНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА И СТИХОВ СОБСТВЕННОГО СОЧИНЕНИЯ.
Внизу была указана дата. Завтра. 20:30. «Отлично, – подумал я. – Сегодня мне есть кого ненавидеть, кроме себя». Артур Клык, конечно, псевдоним. Настоящее его имя звучит как-то по-дурацки… Никита Мясников, кажется. Глупо. Недостойно популярного поэта с синглами и стихами про кофе. Романтичные девочки, мечтающие уехать в Питер, наверняка бы испугались. Никита Мясников. Какое невежество. Поэтому все, даже друзья и одногруппники, называют его Артуром, а не Никитой. Кажется, он даже в паспорте имя поменял на Клыка. А Никита Мясников умер, растворился в пустоте.
Нет, даже взгляду Артура такое имя бы совсем не подошло. Какой взгляд. Страстный, жгучий, раскованный. Внешний вид тоже пафосный, мужественный. Всё, как девочки любят. Черное пальто, белая рубашка, которая отлично сочетается с его белыми волосами и чистой кожей. Главный красавчик факультета, чёрт возьми. Личико вкупе с романтическими стихами отлично заходит под соус из приятного мужского голоса. Девочки сидят и кушают, облизывают неумело построенные здания слов, представляя, что лижут его розовые губы, его мускулистые руки, его грудь, пресс, его ноги в лакированных ботиночках. Он протыкает их сердца носочками туфелек, улыбается, как Чеширский Кот, но им всё мало. Они идут и идут, желая заполучить его… И эта мясорубка не кончается. Не только в его случае. Во всех. Нескончаемая борьба. И никто не хочешь признавать, что он во всей этой жалкой борьбе – самая главная мразь.
Мрази топчут сердца, все наступают на глотки, все смиряются, боятся умереть, все совершают зло. Все. И всех надо уничтожить… Всех. Меня накрыли идиотские мысли о кончине всего человечества. Я представляю это так: по земле ползают черви и связывают нас своими телами. Мы сидим, связанные, и умираем от голода, потом самые сильные сжирают своих товарищей, которые сидят рядом. Но этого мало. Чувство голода никуда не пропадает. Человек наклоняется и начинает кушать себя. Руки, ноги, грудь. Потом он освобождается, но уже не может остановиться. Ведь собственное тело… Оно же такое вкусное. Когда ты ешь его, то одновременно наносишь ему непоправимый вред и пытаешься ему помочь. Это абсурд, да, но разве весь мир, который нас окружает, не есть просто абсурд, наспех слепленный лейкопластырем?
Вам могло показаться, что смотря на Артура Клыка, я испытываю ненависть? Нет никакой ненависти. Есть только пустота.
Передо мной снова возникает фигуристка в кроваво-красном платье и спрашивает: «Разве ты не можешь выкопать из себя пустоту? Просто возьми лопату и выкопай её с корнем, как засохший куст».
«Это невозможно, – говорю я. – Пустота… Ты не понимаешь… Он как паразит. Проникает внутрь и сосет из тебя кровь. Сушит тебя. Она везде. В кончиках пальцев, в пятках, в волосах даже. Её невозможно себе представить. Она заполняет тебя, она во всём. Это постоянное перетягивание каната, борьба с собой. Единственный выход –