Самка человека, или Конец жары. Вероника Айская
Из чего она догадалась, что Лев Николаевич вызывает бесспорную любовь и очень спорные мыслечувства не только у нее и у Владимира Ильича…
И ведь ей была так близка и понятна эта женщина, эта очарованность, эта чувственность…
Они с Элькой, похоже, опять прогуливали школу. Как можно сидеть в форме, за партами в такой день?! Снег валил и валил. Мягко, пушисто, роскошно, крупными пышными хлопьями в пол-ладони, кремовым предвесенним влажным обилием расстилаясь вокруг. Солнце просачивалось сквозь высокое одеяло облаков. Они балдели, гуляя по скверу, протаптывая дорожки по липкому снегу.
О чем они говорили? И каким образом, зачем, почему – вопреки этому пышущему великолепию Женя вспомнила какие-то свои мысли, и – «А не стать ли мне девственницей – навсегда, пожизненно?» Женя шла, слушая Эльку, у которой никогда не возникло бы подобной идеи, и определенно чувствовала, как ее завораживает эта мысль.
Тогда она ничего не решила. Но с разными интерпретациями эта мысль посещала ее с тех пор часто и упорно. Точнее будет сказать, она просто поселилась в ней и выходила в свет в различных версиях, при самых разнообразных обстоятельствах. И что немаловажно, в совершенно различном ее настроении.
Мысль, ведь, когда появляется, кажется невинной. Просто мысль. Просто думаешь. А потом вдруг оказывается твоей судьбой. Но откуда могла знать?
…А, ведь, первым Женю назвал монахиней не кто иной, как родной папа! Примерно в то же время, лет в 15. Если точнее – еще хлеще – он то и дело стал называть ее «игуменьей»: трезвый – с уважением, где-то даже восхищением, пьяный – с раздражением. Правда, Женя никак не сводила этих определений со своими внутренними состояниями. Папа много чего говорил. Все шло само по себе и много позже стало зримо и явно об одном, то есть о ней…
***
…Пришло не письмо, а бандероль. В ней – журнал с Элькиными фотографией и текстом в редакторской колонке, и статьей.
Женя собиралась с мыслями. Сколько лет прошло?..
Они еще видались после детства на студенческих каникулах. И потом еще как-то. Но жизнь их почти сразу развела. Женю – на восток, Эльку на запад. Элька тогда училась поочередно в обеих столицах, меняя ВУЗы.
Мыслей, вообще-то было достаточно. Они общались всегда легко и глубоко одновременно. То есть легко устремлялись вглубь, минуя «погоду», и «как дела». И поэтому часто так и не знали этих друг друга дел. А вот о мужчинах Женя с Элькой не говорили никогда.
И столько лет прошло. Сейчас все мыслеобразы Жени прямо глубоко и непосредственно были связаны как раз с «как дела» и с мужчинами. Даже не понятно, с чего начинать…
«…Начну с того вопроса, который интересует обо мне всех встречных-поперечных, может, и тебе он интересен. Который и меня с некоторых пор стал интересовать: про мою личную жизнь. У меня ее нету. В том смысле, в каком обычно имеется в виду: нет мужчины –