Лиза из Ламбета. Карусель. Уильям Сомерсет Моэм
время обе женщины молчали в ожидании доктора, а Лиза, натужно дыша, пустым взглядом смотрела в стену. Периодически она вспоминала о Джиме, приоткрывала ротик, чтобы произнести его имя, но одергивала себя, сознавая бесполезность таких усилий.
Явился доктор.
– Что скажете, доктор, – она очень плоха? – приступила к нему миссис Ходжес.
– К сожалению, вы правы, – отвечал доктор. – Вечером опять зайду.
– Кстати, доктор, – вылезла миссис Кемп, – коли уж вы тут, не дадите ли мне чего-нибудь от ревматизмы? Я, видите, ревматизмой мучаюсь, а тут этакая погода, этакая сырость, просто не знаю, куда деваться. И еще, доктор, нельзя ли мне получать бульон при больнице? Видите, муж мой помер, дочка больная лежит – куда ж мне на работу-то ходить, а денег-то у нас…
Наступил вечер. Явилась миссис Ходжес, днем занятая своими домашними делами. Миссис Кемп спала.
– Вот только на минуточку задремала, – сообщила она миссис Ходжес, ее растолкавшей.
– Ну, как ваша дочка? – поинтересовалась добрая соседка.
– Ох-ох-ох, – заквохтала миссис Кемп, – ревматизма-то вовсе замучила, прям не знаю, куда деваться, а тут еще Лиза пластом лежит и растереть меня не может, так мне уж до того худо, до того худо! Надо ж было такому случиться: дочка слегла, когда мне самой уход надобен. Да, видно, такая моя судьба…
Миссис Ходжес перевела взгляд на Лизу. Девушка лежала точь-в-точь как утром, щеки горели, губы судорожно ловили воздух, на лбу выступили крохотные капельки пота.
– Как ты, милая? – спросила миссис Ходжес. Лиза не ответила.
– Она вроде без сознания, – сообщила миссис Кемп. – Я ее спрашивала, кто виновник-то, а она и ухом не ведет – верно, не слышит. Легко ли мне на старости лет этакое про дочь узнать?
– Как я вас понимаю, миссис Кемп, – с чувством произнесла добрая соседка.
– Когда вы вошли да сказали: выкидыш, я сама рассудок чудом сохранила. Нипочем бы не догадалась, что с Лизой делается.
– Я такое с первого взгляда определяю, – закивала миссис Ходжес.
– Вам сам Бог велел. Не иначе, вы многих пользовали.
– Так и есть, миссис Кемп, так и есть. Я в повитухах без малого двадцать годков – еще бы мне не разбираться.
– Ну а как платят-то?
– Ежели по правде, миссис Кемп, жаловаться не приходится. Я беру обычно по пять шиллингов, и, смею заметить, это очень скромная плата за мои труды.
Известие о том, что Лиза больна, быстро распространилось; то один, то другой сосед заглядывал справиться о ней. Вот и сейчас в дверь постучали. Миссис Ходжес отворила. На пороге мялся Том.
– Входи, – разрешила миссис Кемп.
Том вошел на цыпочках, почти не дыша; постоял в молчании над Лизой. Миссис Ходжес терлась возле.
– Можно с ней поговорить? – прошептал Том.
– Она не слышит.
Том застонал.
– Она поправится, как вы думаете?
Миссис Ходжес пожала плечами.
– Поостережемся искушать Провидение.
Том наклонился к Лизе. Жестоко покраснев,