Этнофагия. Макс Баженов
воздух через нос. – Ты что, забыл, с кем мы имеем дело? Это Лаврецкие! Не важно, что мы знаем – важно, что мы можем доказать. Первый же разговор задержанных со Степаном Андреевичем – и мы в глубокой заднице. Ещё будем публично извиняться.
– Что же вы собираетесь с этим делать, капитан? – не сдержался я. – Ведь все ниточки ведут к ним! Сначала застёжка эта, будто нарочно брошенная на месте преступления, теперь убийство людей Лаврецкого, не говоря уж о связях Илюши с малолетними преступниками.
– Лаврецким конец. В этом можешь не сомневаться, – сказал Лебядкин. – Но в суде нам их не победить. Кроме того, будет трудновато установить мотив убийства собственного человека и срыв выгодной для себя же сделки, не находишь?
– Я и не говорил, что он это сделал! – возразил я. – Я лишь сказал, что ниточки ведут к ним.
– Ниточки! – зарычал на меня капитан. – Ты что, швея, Муромский?! Или страж?
– Страж, капитан!
– Тогда ищи мне преступника, а не ниточки, понял?
– Так точно!
Капитан чуть успокоился.
– Первое, что нужно сейчас сделать – это установить мотив этих преступлений. И если теория, объясняющая убийство урса, плохо объясняет случай с таласанцем, то мне она не подходит. Допустим, Лаврецкий заказал Беорна, чтобы сорвать повторные показы и разорить труппу, получив огромный судебный контракт от Штольца. И это могло бы быть правдой, если Степан Андреевич уже не достиг бы своих целей менее суровыми средствами. Это он заплатил хулиганам, бросавшим камни в актёров и сорвавшим пьесу. Но зачем же ему убивать должников и разрушать собственные цепочки поставок? Это бред, и я в это не верю. Совершенно точно оба убийства совершил один и тот же человек, но непохоже, чтобы он работал на Лаврецких. Зачем он отрезает части тел? Почему не отрезал ничего у людей? Зачем тогда их убил? Кому выгодны все эти смерти? Этого я пока не могу понять. У меня есть одна догадка, и если я прав, то у нас серьёзные проблемы.
– Хасановцы? – предположил я.
– Надеюсь, что нет, – сказал Лебядкин, постучав пальцами по столу.
– Капитан, а как выглядело место преступления, когда вы прибыли?
– В каком смысле?
– Ну… Оно казалось вам хоть чуть-чуть… Художественным, что ли? Ужасным и красивым одновременно?
Лебядкин посмотрел на меня, как на психбольного.
– Не подумайте ничего плохого, – поспешил оправдаться я – Просто вы сказали, что на причале не нашлось ничего интересного. А из показаний фамильяров следует, что там должны быть следы крови. Значит, убийца их смыл? А зачем он это сделал? Зачем тратить время на такую чепуху, когда оставляешь труп висеть у всех на виду?
– Без понятия, – сказал капитан, мотая квадратной головой. – Идеи?
– Мне кажется, он делает из убийства шоу. Произведение искусства, если можно так сказать. Беорн тоже был специально обработан. Вы не видели изначальную картину – всё было сделано очень аккуратно. Кровь слита, руки прибиты к стене. А здесь было что-то, кроме отрезанных плавников?
– Завязанный рот