Лицо наизнанку. Тристан Тцара

      coeur défendu abrège la chaîne de cerbère

      aux portes de plomb l’écho des vies douloureuses s’arrête

      et la dérision sonne parmi les morsures de porcelaine

      mépris j’ai capté le dur apaisement de ton souffle

      ce n’est qu’un moment et je sais qu’il est de fer

      dans la soie aimantée de sa corolle vit le feu

      comme la flamme lucide ma joie je la joue pour de l’air

      et de la fine enfance bientôt il ne reste que le goût du remords

      enfance mensongère je hais la couronne de soufre

      l’or de ton désir fondu dans l’univers

      qui m’a porté vers toi voile désemparée

      les deux mains de ma vie liées à la racine de ton souvenir

      сердце в кольчуге прочной! – Цербера цепь подбери1:

      у врат свинцовых в печали эхо жизни застыло;

      насмешливый отзвук фарфоровых стука зубов:

      презрение! дыхание твое тупое уловил я;

      это лишь доля мгновенья, но знаю: его острие

      намагничено в ножнах, огнем ослепляет внезапным;

      всплески молний, и радости вспышка играет – гроза;

      но с раннего детства во мне только совести привкус;

      лицемерное детство! ненавижу страданий венец2,

      позолоту желаний твоих, оплавляющих мир,

      что меня подтолкнул под твой парус обвислый;

      руки жизни моей оплело корневище твоей памяти

      цепкой;

      à l’endroit de ta perte s’est figée la boussole

      aucune herbe aucune sur le sourire de l’horizon

      et sans face comme sans rire tombe le raisin de vie

      de la vie défaite par la lèpre de tes doigts

      qu’importe vienne la mort clameur brisée au quai

      il n’y a pas de port pour ceux que ronge le large

      chiens de ce monde affamés de repos

      les yeux pleins du bonheur promis et volé sous les yeux

      nuit j’appelle ton mal et c’est encore du bien

      ce que j’attends du vide n’a pas de nom plus tendre

      le coeur va s’égrenant sur l’eau de mon regard

      que les noyés traversent par flaques chantantes de sang

      et c’est une longue musique qu’on aime et que l’on craint

      celui qui a goûté à son destin secret

      figure de statue ascète indomptable

      a vu mourir d’attente le doute en son âme

      rivé à l’attente d’une éternelle tendresse

      et ne franchir le bord de l’enchanteur appel

      (—)

      в этой гибельной дали магнитная стрелка недвижна,

      ни единой травинки у насмешливых губ горизонта,

      и без глаз, без улыбки в гроздьях жизнь угасает,

      жизнь стекает вдоль пальцев твоих прокаженных;

      ну и пусть! смерти медь у причалов звенит:

      нет порта приписки для тех, кто в просторы вгрызаясь,

      как псы, о покое тоскуют на свете:

      глаза их полны посулами счастья, что отнято нагло;

      ночь! зловещий твой мрак призываю во благо:

      от пустоты слов нежнее уже я не жду;

      дрогнуло сердце под всплески влажного взора,

      тень облаков приглушает луж песню в крови;

      протяжное это пенье возлюбит и проклянет,

      кто пригубить успел судьбы неведомой чашу,

      чтобы застыть, как мрамор, неукротимо

      и разглядеть в душе сомнений долгую смерть;

      быть скованным ожиданием ласки извечной

      и за борт не мочь ступить за манящим зовом3:

      tout sens est interdit à ceux qui vont aux sources

      puiser l’amour du monde et la limpidité des choses

      une âme sans demeure flotte sur ces eaux

      un son incomparable dans l’ombre prodigue

      un son déchiqueté une infinie attente

      et l’arbre de la terre dans sa raison de joie

      brisez en vous les fastes de ces tardifs éclats

      le roc regarde en face la peine sans retour

      où un oiseau de deuil déploie la riche nostalgie

      du paysage vaincu par l’impudeur des ans

      il a traîné tes soirs dans la poussière des regrets

      et les sanglots derrière le