Лицо наизнанку. Тристан Тцара
je n’ai rien dit je fuis entre les doigts
ma vie a dépassé l’attente meurtrière
de mon désir une flamme aveugle et fine
court d’oeil en oeil et tue l’automne de chaque soir
ainsi parla l’homme au milieu de son champ
tout autour les herbes allaient traire la lueur des derniers
rayons
et la sagesse éveillée comme un nouveau-né au sein
s’éparpillait en l’air qui pesait lourd
lourd d’une richesse à peine supportable
mais les lents soleils de sa voix roulaient par terre
parmi les pêches et les luzernes
c’étaient des amitiés vieilles et fidèles
ее хрустальные зерна в оправе воспоминаний,
безумный их отблеск пронзает жизнь и надежду;
еще слышен ли смех? – приоткрываю дверь
в годы, когда нам юность швыряла подачки
в каморки, что щедры на светлые гроздья солнца:
печаль раздает их на улицах бедноте городской;
я еще ничего не сказал, ускользая меж пальцев,
моя жизнь превзошла ожиданье смертельное
страсти моей; слепящий огонь
искрит от взгляда к взгляду, по вечерам убивая осень;
так говорил человек, озирая поле,
где высокие травы вот-вот выдоят капли последние
солнца,
и пробивается мудрость, как сосунок у груди:
она парит над твердью – отяжелела высь
под тяжестью плодов, готовых пасть;
в ответ же неторопливо к нему солнце скользило
по листьям персиков и люцерны:
то была старая верная дружба;
frères grains de sable ou de mil et de cytise
frères ensoleillés dévidant leur certitude
naissante à fleur de la vitre fine de l’absence
à chaque sort son ombre et pour garder chaque tombe une
main
en moi il n’y a qu’absence
je n’étais nulle part
je ne te connais pas dit à l’âme claire
celle dont on parle où la parole est reine
et dont on parlera tant qu’il y aura lumière
pour les perdus de vue et l’innocence sereine
seule clarté seule qui te condamne à vivre
la pluie t’a encerclé
ton sang s’est éteint
le ver de la détresse visse tu es loin
toi longuement nouée autour de ma colère
serpent des roses des vents sur les préaux des contes
imbue d’odeurs sauvages de directions à suivre
blanche comme la pureté saignée au fer des foudres
братья! зерна песка или проса или ракитника,
братья под солнцем, перебирающие свою решимость:
ее плодит цветок на хрупком витраже разлуки;
каждой судьбе свою тень, и заботе о каждом надгробии
руки:
во мне сплошная утрата —
нигде меня нет;
я не знаю тебя, – отвечает светлой душе
та, о ком говорят, когда слово царит,
о ком говорить будут впредь, пока день пребудет
для всех, кто исчез из виду, и для невинности чистой;
лишь ясность одна обрекает тебя на жизнь:
ты в кругу дождя,
в тебе стынет кровь;
свернись, червь отчаянья, ты далече;
на горле моем узлами змеиными гнев
закручен розой ветров на сказочном поле6,
насыщенном диким дурманом зовущего нас пути,
чистого, как непорочность, в кровавом грохоте
молний;
tes yeux me suivent encore
tout près des miens plus vrais que la lumière
leur blé porte des vacances qu’ignore le soleil
des plaines élevées sur la gloire de la mer
j’ai vu les lents soleils des voix rouler par terre
je n’étais nulle part
trop de fois sous la fenêtre
j’ai usé ma tête pleine contre le mur de la tête
j’ai mis l’enfance au trot des chaînes aux poignets
et j’ai cherché en vain l’image vaine et sourde
mais la fenêtre est sourde ·
derrière je ne sais quel enchantement
de lierre et de