И пожнут бурю. Дмитрий Кольцов
Ростом Жан Лорнау был намного ниже Омара, приходился тому чуть ниже плеча, имел слегка взъерошенные светлые волосы, синие, как у отца, глаза и тонкие, почти незаметные губы. Лицо его, по обыкновению очень светлое, было в этот момент красное, как у вареного рака, из-за только что прерванной тренировки. Сильно и часто дыша, Жан представился и чуть отстранился.
– Жан, как видишь, хочет сделаться гимнастом и акробатом, – смешливо произнес Альфонс, проходя вглубь вагона, – это в корне отличается от традиций нашей семьи, поскольку мы либо наездники, либо укротители, либо фехтовальщики. Но брат, как глава семьи, разрешил Жану заниматься тем, что ему по душе. Ну и слава Богу.
Омар предпочитал разговору осмотр вагона. Он был куда красивее и богаче, чем все прочие вагоны, которые они обошли до этого. Окна украшались красными занавесками, стены были обиты деревом снизу и обклеены желтыми обоями сверху, создавая ощущение нахождения в квартире. В вагоне даже имелся санузел (в вагонах всех предыдущих рабочих и артистов нужду приходилось справлять в горшок), чему Омар оказался удивлен втройне. Альфонс подошел к небольшому секретеру, который, видимо, принадлежал лично ему, вытащил из ящичка резную коробочку, открыл ее и достал две небольшие сигариллы, одну из которых вручил Омару. Подсчитав количество сигарилл в коробочке, Альфонс насупился и повернулся в сторону Жана, стоявшего у зеркала.
– Ты опять своровал у меня сигариллы! – Альфонс закрыл коробочку и убрал на прежнее место, – сколько раз я тебе говорил, что тебе еще рано курить, Жан! Тебе и дядя Густав это говорил, хоть его послушай!
– Это не я, отец, поверь, – вскрикнул Жан и ударил кулаком по металлической раковине, – это Венцель своровал! Он в вагоне-ресторане сейчас, поди и узнай!
– Вот пойду и узнаю! Эх, что ж такое-то. Ладно, Омар, пошли дальше, буду знакомить со своим братом.
Попрощавшись с Жаном, который от крика отца расплакался, Омар вышел вслед за Альфонсом. Перед тем, как войти во второй вагон, Альфонс предупредил бен Али, чтобы он не молчал, поскольку «старшему брату не нравится, когда кто-то играет в молчанку». Омар утвердительно кивнул, после этого сразу сглотнув от волнения. За все то небольшое время, что Альфонс и Омар знакомы (полдня, если быть точным), Лорнау-младший успех свыше десяти раз упомянуть своего брата, как главу семьи, важнейшего Лорнау, Патриарха династии и прочая, и прочая. Это закрепило в голове у Омара образ мудрого, очень серьезного и грозного человека, имевшего непререкаемый авторитет как внутри семьи, так и во всем цирке. Войдя внутрь вагона, Омар заметил, что он практически не отличался от вагона Альфонса. Единственно что было различно – это наличие большого резного стола в углу, а также меньшее количество кроватей – всего две, причем одна из них принадлежала явно девушке, поскольку рядом с ней стояла сложенная ширма, предназначенная для скрытия процесса переодевания. За столом сидел мужчина в халате и читал газету. Это был Густав Лорнау. Услышав, что дверь