И пожнут бурю. Дмитрий Кольцов
получал сам от старших братьев и отца. Близнецы Блез и Карл, о выходках которых уже рассказывал Венцель Лорнау, как и положено большинству близнецов, почти все время проводили вместе. Поначалу Пьер Сеньер хотел отправить их в Группу уродов цирка, но Густав запротестовал, заявив, что они слишком красивы для уродов, а то, что они близнецы, вовсе не дает право причислять их к уродам. Удалось убедить только в первом аргументе, и братья стали частью труппы. У каждого из них были светлые, как и у всех Лорнау, волосы и светло-синие глаза, ростом они почти не отличались (но Блез был чуть выше), одежду, разумеется, носили одинаковую (но не всегда). Различить их можно было по голосу, поскольку у Карла он был чуть хрипловатым из-за того, что однажды ему пришлось испытать на себе наказание Хозяина, а у Блеза он был чуть выше и мягче. В качестве членов труппы братья вначале развлекали публику именно как близнецы, пускай и не в «Квартале уродов» (что это такое, вы узнаете позднее, дорогие читатели). Однако позднее решили научиться верховой езде у отца и дяди, а после обучились еще и фехтованию. Посему их выступление включает в себя фехтование верхом на лошадях. Такое представление публику каждый раз приводило в восторг, из-за этого Пьер Сеньер позволил братьям выступать отдельным номером, а не внутри номера наездников. Так прибыли в цирке стало еще больше.
Вы, наверняка, обратили внимание на то, что была упомянута при описании вагона Густава Лорнау женская кровать с ширмой. Так вот она принадлежала единственной дочери Густава и, собственно, единственной женщине в этой цирковой династии. Спросите, куда же делись матери детей Альфонса и Густава? Тут гадать не придется. В девятнадцатом веке смертность во время родов была чрезвычайно высокая, поэтому ни жена Густава, ни жена Альфонса сохранить себя не сумели, отдав жизнь своим детям. Они погибли, чтобы дети их жили. Возвращаясь к единственной дочери Густава и, соответственно, племяннице Альфонса. Звали ее непримечательно – Агнес. Было ей двадцать лет, то есть она уже вступила на путь взрослой женщины, по меркам того времени, и полностью сформировалась как биологическое существо, что, по идее, давало ей право жить в женском вагоне. Однако так бы и было, если бы отец Агнес не заболел подагрой. Болезнь в то время была полностью неизлечима и неминуемо приводила к смерти человека, мучительной и долгой. Ноги Густава распухли и со временем покрылись незаживающими язвами, именно поэтому ему стало почти невозможно передвигаться и потребовался каждодневный уход. Роль сиделки досталась Агнес, из-за чего ей пришлось прекратить выступления на манеже, хотя она была очень востребованной укротительницей, и переустроиться в качестве швеи, подрабатывая по нескольку раз в неделю, дабы ее не выбросили из цирка, как тунеядку. Густава выбросить было невозможно – он являлся главой целой семьи, и с ним ушли бы все, и никто бы не смог удержать их. Но одного несущественного представителя династии выкинуть было вполне возможно, потому как Густав чисто физически не смог бы покинуть цирк.