Круг ветра. Олег Ермаков
никаких вестей с родины, кто знает, здравствует ли он, – заметил Махакайя.
О казнях, которые все-таки регулярно происходили в столице и всюду, он умолчал. Против казней и вообще пролития крови хотя бы мыслящих существ, а равно и существ с еще не пробудившимся мышлением, детенышей, в его собрании была не одна сутра. Все учение – об этом. И он видел, что в Индии, откуда идет учение, откуда расходятся во все стороны проповедники благородных истин, законы человечнее. И двести двадцать четыре сутры, сто девяносто две шастры, пятнадцать канонических текстов стхавиры, пятнадцать – школы самматия, двадцать два – школы махишасака, шестьдесят семь – школы сарвастивада, семнадцать – школы кашьяпия, сорок два – школы дхармагуптака, тридцать шесть книг «Хетувидья-шастры» и тринадцать – «Шабдавидья-шастры», которые он вез с собою, должны были умягчить нравы родины. И среди них была еще одна – «Вайя-шастра»[127]. Эту «Вайю-шастру», гимн, он сам сочинил, уловив в силки слов прану[128] Индии.
Настоятель Чаматкарана попросил продолжить рассказ.
…И, простившись со спутниками, монах сел на свою лошадь и отправился дальше. Миновав горы, он вышел на окраину великой пустыни. Гао Хань снабдил его двумя бурдюками с водой. Но путь в горячих песках был не скор, и бурдюки опадали на глазах. Идти лучше было бы ночью, да монах опасался потерять дорогу. И восходящий вечером Небесный Волк ничем не мог ему пособить. Он лишь указывал, куда в конце концов должен прийти странник. Небесный Волк восходил на юге. А пока нужно было двигаться на запад, в сторону Согдианы, а потом взять севернее, да, почти на север. И тогда идти под углом к Небесному Волку, держать его за левым плечом, а Тянь-цзи син, Полярную звезду – за правым.
Устало глядя на ярко горящий над сизыми барханами зрак Небесного Волка, Махакайя думал об акаше. Если бы он в достаточной степени освоил упражнения йогачары, то смог бы входить в это особое пространство, где распространяются лишь звуки, и прямиком отправился бы в страну Небесного бамбука. Но в том-то и дело, что ни достаточного числа книг йогачары, ни мастеров здесь нет. И остается лишь следить за тем, как сиятельный Небесный Волк медленно шествуют на своих беззвучных мягких лапах по небу над барханами и костями погибших здесь животных и путников. Да думать о другом прямом пути – через нагорья и горы Туфаня[129], царства под управлением Сонгцэна Гампо. Но этот путь был труднее и опаснее избранного им. Туфаньцы дики и воинственны, они издавна досаждают Срединной стране. А горы Обитель Снегов[130] не одолеть и летящему орлу. Говорят, они пешком через них переходят.
Фа-сянь, чьи записки о путешествии «Фо го цзи»[131], Махакайя искал, собираясь даже отправиться за ними в монастырь в Цзанькане, что на побережье моря, где и писал его предшественник свой труд, вооружившись бамбуком и шелком, тушью, – Фа-сянь двести лет тому назад шел здесь и отважно повернул на Небесного Волка, двинулся через пески и одолел их примерно
Ветер-шастра (
Прана – дыхание (
Тибет.
Гималаи.
Записки о буддийских странах.