Круг ветра. Олег Ермаков
взял футляр, осторожно открыл верхнюю крышку и бережно достал свиток, начал его разворачивать и уже прочел: «Записки о буддийских странах». Глаза побежали дальше: «1. Фа-сянь из Чанъани, будучи обеспокоен ущербным состоянием книг винаи в Китае, во второй год правления Хун-ши, в год цзи-хай, в сообществе с Хуй-цзином Дао-чжэном, Хуй-ином и Хуй-вэем отправился в Индию для изучения установления винаи. Вышли из Чанъани…»[139]
У Махакайи в горле пересохло. Он быстро взглянул на Шаоми. Тот смотрел серьезно, маленькие ореховые глазки его были изучающе глубоки.
– Где вы это взяли?
– Моя забота.
– Когда вернуть?
– Как перепишете.
Махакайя услышал свист и поднял голову. Чистую синеву рассекали крылья ястреба. Он спикировал на сосну. Этот ястреб жил здесь и охотился на ласточек. И монахи не знали, что с ним поделать. Спрашивали у настоятеля, но тот лишь разводил большими руками и обращал лицо в пигментных пятнах к небу. Каждый день тот или иной монах предлагал новое решение задачи. Например, один сказал, что нужно ястреба кормить и так отвадить от охоты на ласточек. И стал подвешивать на сосну кусочки мяса, за которым специально выходил в торговые мясные ряды со второй патрой[140], объясняя мясникам, для чего ему это надо, для кого. Те, отпуская шуточки, все-таки оделяли монаха кусочками баранины и верблюжатины, конины. Но мясо склевывали сороки и вороны, а ястреб к нему и не притрагивался. Так что и кусочки перестали подвешивать к веткам. Разорить гнездо ястреба никто не решался. Но и спокойно глядеть, как он пикирует на ласточек, схватывая ту или иную белогрудую птичку, монахи не могли. И они отворачивались. Этот ястреб был каким-то вызовом самой природы или наказанием. Сами монахи мясо могли употреблять лишь при соблюдении трех условий: первое – не видеть и не слышать; второе – не знать; третье – быть случайным едоком.
Все ждали, что скажет или предпримет Махакайя, известный уже своим ярким умом.
Но тому пока ничего не приходило в голову.
Шаоми тоже посмотрел на ястреба.
– О, я хочу его нарисовать.
– Хорошо, – сказал Махакайя, – я испрошу для вас дозволения. Но, наверное, это не вся плата?
Шаоми тут же кивнул.
– Разумеется.
– Сколько вы хотите?
Шаоми сделал отстраняющий жест и ответил брезгливо:
– Нисколько. Мне ничего не надо. – Он сглотнул и быстро добавил: – Только одно: вы возьмете меня в Ситянь, Чжуго, Чжутянь[141]. Я давно об этом мечтал.
В воздухе снова просвистели крылья ястреба.
Махакайя, помолчав, ответил:
– Но путь туда запрещен.
– Я готов ждать, когда будет получено разрешение. Ведь вы, как и Фа-сянь, напишете свои записки. Но они будут с моими рисунками.
– Я еще не видел ни одной вашей работы.
Шаоми покачал головой.
– Слава обо мне полнит дома всех жителей Танской земли.
На самом деле почти
Здесь и далее Фа-сянь цитируется по изданию «Записки о буддийских странах» (
Патра – чаша для подаяния (
Западное небо, страна Бамбука, небо Бамбука – названия Индии (