Тетради 2017 года. Александр Петрушкин

      Тело – завиток, возможно – линза

      голоса, что смотрит сквозь меня —

      так сгорает темнота, как сердце,

      как водицы перезвон у дна.

      Стукнет капля по ребру снаружи —

      ливень изнутри пойдёт насквозь,

      как сквозняк, которым ты нарушен,

      потому что прошлое сбылось

      в донышке глазном у этой стаи

      что таится в снежном у окна

      умолчанье – и двоится рамой —

      вставленной, как будто взгляд – стена.

      Лиса бежит лисой косы – в лесу —

      косцы ступают мягко на лису —

      вернее тень, что – сбитая травой —

      лежит среди среды и февраля:

      она, возможно, стала бы норой

      но не успела – яблоком легла

      на свет, который – вес свой ощутив —

      в тропе косца лисой теперь бежит —

      и кровь на пальцах у тропы, когда,

      как яблоко, вокруг растёт трава.

      Хвастунья, кошка, смерть моя,

      отвёртка, что меня отсюда

      выкручивает, каждый круг

      длиннее адова, упруга

      твоя коричневая вязь,

      в походке впадин из прохожих:

      сначала выймет, а затем

      обратно вложит

      свои прозрачные персты,

      звенящие в любой капели,

      как в ноше из моей любви

      и полой веры,

      где, как песочные часы,

      я, исполняемый тобою,

      твоим мурчанием вблизи,

      на звук настроен.

      Ты, исполняемая мной,

      как местность за кошачьим веком

      сужаешься до древа, что

      спит – в человека.

      На лестничной площадке снова грохот —

      хотя ни лестницы, ни грохота здесь нет.

      Рисунок что себя собой рисует,

      как будто рассмотрел в нём что-то свет:

      Вот воздух, вот на нём ожила птица,

      проклюнув белый цвет, как скорлупу:

      вот Бог, вот ангел, скважина, больница

      вот я, что в эту скважину войду.

      Дворники играют на арфах и летят,

      и на фирдоуси говорят.

      Джебраил – один, второй – феллах.

      Смотрит книга в них и всё опять

      называет заново – теперь

      арфы здесь играют на метле

      цифры, алгебру, попытку проиграть

      мир, который в рынок сей зажат.

      Книга проступает на лице,

      арфа на багровом языке

      говорит: всё это можешь взять,

      кроме звука, что пробудит прах.