Тетради 2016 года. Александр Петрушкин

      Что за сила покинет зерно

      сделав петли у стебля черней

      в затворённое дно удлинится,

      [из следов и корней

      свяжет птицу и тень шерстяные,

      и список имён,

      вложит в глиняный рот

      а затем, как ожог, разобьёт]?

      Что за выдох здесь был

      и на вырост зачем тебе дан —

      как порушенный август и хвостик

      синичий? И в токе семян

      выбран ты, и зашит в своём теле,

      как в шубы январь,

      выдыхая лицо, как ожог,

      что течёт за зерном в киноварь?

      Иная очередность поворотов,

      животных, световых шумов-ежей,

      что обгоняют души и пилотов —

      огней своих монашеских нежней.

      Ты поднимаешь, что проговорила,

      что уронила в темени бултых —

      вода расходится среди немногих женщин

      и трещин, растворившихся на них.

      Ты понимаешь, ты не говорила,

      и ты не существуешь здесь ещё —

      возможно, что тебя сейчас забыло

      здесь время – то, которое ничьё.

      а хлеб преломлен неба низкой призмой,

      когда ты начинаешь мною жить

      и сыплешься вокруг меня так дивно,

      что вечность забываю как не быть.

      Скрученною ласточкою стужи

      [пожалеть бы, зрячего, меня!]

      рядом с теплотрассой проезжают

      три похожих на стекло коня,

      ямы двухсторонние обходят

      и, пугаясь цыканья копыт,

      ломким льдом сшивают обе доли,

      как французы лёгкими иприт.

      Постепенный шум, в них начинаясь,

      срежет речь их, деревянный мост,

      как весло из вида упуская

      в ласточке восшедшей на мороз.

      Ты проводишь крота детских губ из земли

      до открывшейся в тёмное небо воды —

      никого не случается в комнате той,

      что с тобой породнилась своей темнотой.

      Никого не включаешь, словно ангела свет

      белый выключил так – будто ангелов нет,

      и сочится пернатая кровь из воды,

      поделивши её на гусей и следы.

      Тепло,