Русская литературная критика на рубеже ХХ-ХХI веков. Юлия Говорухина
восстанавливается, как только прием субъективации утрачивает свою потенциальную силу воздействия.
Ситуация спора моделируется А. Немзером в статье «Сила и бессилие соблазна», Н. Лейдерманом и М. Липовецким в статье «Между хаосом и космосом. Рассказ в контексте времени», М. Новиковой в статье «Христос, Велес – и Пилат…» и др.91.
Включение воспоминаний. С. Чупринин в статье «Первенцы свободы» делится личным воспоминанием о спектакле «Чукоккала». Увиденный критиком инородный герой на сцене ТЮЗа позволяет внести негативную оценку при сравнении его с публикациями М. Золотоносова, Ю. Ханина. С. Чупринин использует здесь сразу два приема воздействия на читателя: включение сначала объекта сравнения, порождающего целый комплекс эмоций, значений, ассоциаций, а затем субъекта. Срабатывает механизм сравнения: в сознании реципиента комплекс сем с объекта переносится на субъект; указание на личное воспоминание, что привносит эффект достоверности.
Включение сведений о личном знакомстве с тем или иным лицом. Так, включение информации о личном знакомстве помогает Н. Ивановой демистифицировать образ Ерофеева-гения эпатажа и внести эффект достоверности: «Года два назад Виктор Ерофеев, избравший скандал как норму (форму) своего литературного поведения (в быту, замечу, воспитаннейший человек, а его литературное хамство, даже скорее наглость, не маска ли, причем не всегда хорошо подогнанная?), в “Московских новостях” эпатировал публику заявлением…»92 Н. Иванова таким образом подготавливает читателя к тому, чтобы далее доказать справедливость слов В. Ерофеева. Несомненно, использование данного средства субъективации может быть рассмотрено как прием саморекламы, особенно распространенный в текстах начинающих критиков, в газетной критике. О своем личном знакомстве с Л. Бородиным упоминают И. Штокман в статье «Слово и судьба (Леонид Бородин: идеи герои)93, В. Бондаренко в юбилейной статье «Неожиданная проза Леонида Бородина»94. Воспоминания о Е. Буравлеве составляют основную часть статьи Н. Колмогорова «Весь опыт, что вместила жизнь…»95.
Оценка не идей, высказанных другим критиком, а его личностных качеств. Так, в статье «Выхожу один я на дорогу» А. Агеев пишет: «”Если все будут книжки читать, кто же работать будет?” – недавно повторил один из них расхожую мысль, но повторил с такой истовой убежденностью, что я подумал: «Уж не боится ли он литературы, не чувствует ли в ней – сознательно или интуитивно – потенциального врага своего дела?»96. Критик воспроизводит течение мысли, закавычивая ее; возникает эффект непосредственного порождения мысли субъекта. Оценка личности в подобных случаях осуществляется в соответствии с критериями не столько критика, сколько человека вне профессионального статуса.
Включение информации о себе (биографического плана, о собственных заслугах, о своем поколении/времени) распространено в новой критике. В нем обнаруживается и элемент саморекламы,
Немзер А. Сила и бессилие соблазна // Новый мир. 1991. № 9; Липовецкий М. Между хаосом и космосом. Рассказ в контексте времени // Новый мир. 1991. № 7; Новикова М. Христос, Велес – и Пилат. «Неохристианские» и «неоязыческие» мотивы в современной отечественной культуре // Новый мир. 1991. № 6.
Иванова Н. Сладкая парочка. С. 186.
Наш современник. 1992. № 9. С. 183.
Наш современник. 1998. № 4. С. 248.
Наш современник. 1998. № 8.
Знамя. 1994. № 11. С. 181.