Царство Беззакония. Адриан Лорей
как на разведке, но стоило одному-двум посмотреть на нее в упор, её глаза начинали слезиться и Мели опять прятала их за «щитом».
С тех пор, как дядюшка Тин ушел, она ненавидела каждый день, когда ей приходилось играть его роль, не по-настоящему, а так, понарошку. Ее не воспринимали всерьез. Кто она? Она глупенькая дурочка, она верит во «все будет хорошо» и якобы ничего не понимает. Мели хотела быть такой же как дядюшка, с одним лишь парадоксальным исключением: чтобы из ее жизни ушли все, кроме родных – дядюшки Тина и Луан, которую Мели считала своей сестрой, пусть и была та всего лишь служанкой.
На самом деле ее родственников было больше. Сиятельного Люциуса Силмаеза, к примеру, называли опекуном Ее Высочества, главным образом благодаря своему статусу консула, он формально считался также её отчимом – из-за непродолжительного брака с Валерией Аквинтар, её матерью, погибшей при невыясненных обстоятельствах. Но Мели при упоминании слов «опекун» или «отчим» морщилась, будучи уверенной, что никто не заменит ей дядюшку Тина.
Правда, консул не вызывал неприязнь. Он дарил ей сладости, хвалил от искренних чувств, а не потому что так велит обходительность, и в редких случаях даже пытался играть на кифаре, что выходило у него с большим трудом. Основную часть времени он, однако, проводил за бумажной работой, и Мели совершенно не знала его: ни как он познакомился с дядюшкой, ни каким образом стал консулом. Люциус казался загадочным лесом, в который боишься идти, ибо неизвестно, кто выйдет навстречу.
Она не сразу заметила, как Силмаез поднял руку. Струны форминги прекратили игру. Музыканты уложили авлосы на колени. Голоса стихли, и под сводами Обеденного зала, до сих пор расцветающего бурным весельем, вкняжилась тишина; жест консула словно впитал и растворил в себе все звуки.
– Цезарисса Меланта, – она вздрогнула, услышав свое имя в его устах, – прошу вас, гости ждут…
Мели потянулась к Луан.
– Что… что гости ждут? – Губы дрожали, когда с них сорвался ее отчаянный вопрос. Немая публика томительно ожидала. Девушка старалась не смотреть на нее, тихо выпрашивая у Луан ответа.
– Ну же, Ваше Высочество, скажите, как вы рады видеть… – подсказала Луан. – Им нужно, чтобы сказали всего пару слов… давайте. Все будет хорошо.
«Но… но я же не умею, как так, да за что… в чем я провинилась..?»
Отодвинув кресло, она сцепила руки на животе.
– Я… я очень рада… – Язык отказывался подчиняться торопливому движению мыслей и слова выходили из нее неуверенными шажками. – Вегенберг… он… я хотела бы… то есть…
– Ее Высочество день и ночь скорбит по Его Величеству, – вставила Луан, когда Мели осеклась, испив чашу колких издевок от сынов Вегенберга, – для нее это невероятно тяжкая ноша, не иметь возможности обнять дорогого родича, взрастившего ее с пеленок. Вне сомнения Ее Высочество рада видеть таких друзей, как вы, великий господин Шъял, и просит не обижаться