НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА! Поэма покаяния. Борис Алексеевич Ефремов
письма, как бывало,
Я не пошлю вам уже.
Евгению Евтушенко
Говорят, олиричивать надо
Гнев рассерженной лиры моей.
Я и сам бы охотней рулады
Сочинял для услады людей.
Да рулады тогда лишь охотно
С беззаботных срываются струн,
Если в мире светло и свободно,
А душою беспечен и юн.
Но душе не легко оставаться
Молодой и беспечной, когда
Над страною ненастья клубятся
И гремит за бедою беда.
Разве вспомнит душа о лиризме,
Если новый обман у ворот,
Если в нашей истерзанной жизни
Так забыт и унижен народ.
Но без правды – и песни не выйдет.
Широко и свободно дыша,
Зло и правду душа лишь увидит
И услышит их – только душа.
И, лиризма цветы отметая,
Пусть их горы уже нанесло,
Скажет людям, где правда большая,
Где смертельно опасное зло.
Так, в награду за пулю в нагане,
Что сразила его наповал,
Маяковский в бичующей «Бане»
О партийном начпупсе писал.
Так Есенин, на карту поставив
Жизнь и честь перед стаей лжецов,
Гнев и правду «Страны негодяев»
В лица главных швырял подлецов.
Потому что душе лишь привычней,
Не уму, а душе лишь одной,
Где лиричней, а где сатиричней —
Выбрать лиры сердечный настрой.
Страшно качает деревья…
Страшно качает деревья
Северный ветер ночной.
Словно природы кочевье
Путь совершает земной.
В шуме листвы хлопотливом,
В диком порыве ветвей
По городам и по нивам
Хлещет рекою своей.
Странное это стремленье!
Бьётся, как порванный флаг.
Хочет пропасть в отдаленье,
А от окна – ни на шаг.
И, как деревья бушуя,
Душу я тешу свою,
Но, в шуме листьев кочуя,
Всё у окошка стою.
Странное это кочевье
Нынче случилось со мной.
Страшно качает деревья
Северный ветер ночной.
К Любви! К Христу! – почти кричу…
Летят, летят косым углом…
Летят, летят косым углом,
Вожак звенит и плачет.
О чём звенит, о чём, о чём?
Что плач осенний значит?
В минувший год осенним днём
Я вышел из пролеска.
Мир сник от тишины кругом
И солнечного блеска.
И вдруг в прогретой тишине,
Почти за небосклоном,
Неясный звук стал слышен мне
Звенящим странным стоном.
Я полем по жнивью шагал
И понималось смутно,
Что дальний стон не затихал,
А нагонял как будто.
Я оглянулся, журавлей
Приметив