НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА! Поэма покаяния. Борис Алексеевич Ефремов

      Мы браним тебя чуть ли не матом,

      Что ты в рабской живёшь нищете.

      Ну, а ты не живёшь – ты распята,

      Как разбойник на смертном кресте.

      В удивительных водах крещенья,

      Что и вправду сама чистота,

      Избрала ты святое служенье

      Незапятнанной правде Христа.

      Долго к жизни в Христе привыкала,

      Груз языческих пут волоча.

      И уж камнем незыблемым стала,

      Но в вольтеровский век потеряла

      Остроту неземного меча.

      И, сам меч потеряв напоследок,

      Ты тропинкой Иуды пошла.

      Тот за тридцать еврейских монеток,

      Ты бесплатно Христа предала.

      И однако не все россияне

      Покорились ударам хлыста!

      Звёзды тысяч имён воссияли

      За великую правду Христа.

      Конвоиры кричали: «А ну-ка

      Сбросьте крестики! Будет наука

      Остальным с вашей лёгкой руки».

      Вы в ответ им: «Да нет, большаки,

      Ни к чему нам иудова мука.

      Лучше сразу стреляйте, братки».

      Но другие, не ведая сраму,

      Принимали как должный удел —

      Что взрывали часовни и храмы

      И вели христиан на расстрел.

      Широко шла Россия, да тесно

      Вышла к подлости и нищете.

      Дал Господь ей последнее место —

      На кровавом голгофском кресте.

      На кресте векового безверья,

      На кресте векового вранья,

      На столетнем кресте лицемерья —

      Под нависшею тьмой воронья.

      И летят сквозь потёмки и стылость

      Пустобрёхов кремлёвских слова,

      Что Россия уже возродилась,

      А Россия – почти что мертва.

      Гей, Россия! За прошлые бденья,

      За остаток растраченных сил

      Испроси у Владыки прощенья,

      Воскресенья нам всем испроси!

      Может, ради нездешнего света

      На последней туманной черте

      За раскаянье честное это

      Он простит нас на смертном кресте.

      – К Любви! К Христу! – почти кричу. —

      Иначе ты умрёшь, эпоха!

      Но отвечает: – Не хочу.

      И с Вельзевулом мне неплохо.

      Жить без Бога – это значит то же,

      Что и вовсе на земле не жить.

      По природе каждый смертный должен

      Идеалу высшему служить.

      Для кого-то – это сила власти,

      Для кого-то – сила красоты,

      И выходит, сила чувства, страсти

      Выше всякой в мире высоты.

      Мы в страстях родимся и взрослеем,

      И стареем в этих же страстях.

      Даже, умирая, не умеем

      Угасить в себе и скорбь, и страх.

      Как мешки мукою, мы страстями

      Так набиты, что трещать по швам

      Мы