Минус тридцать. Генрих Эрлих
имеют смысл, их как-никак две сотни, большая сила, если правильно организовать, им еще могут кого-нибудь из старших курсов на смену послать, если припрет. А нас вывезут. Приказ по факультету о нашем командировании в данном случае выше решения ЦК. Речь не о том. Если зарядит, то на второй день поймешь, что лучше дергать морковку в поле, чем киснуть в бараке. Взвоешь!
– Наверно, вы правы. Я ведь только студенткой ездила, там в любую погоду весело.
– Что-то Манецкий куда-то опять исчез, – раздался голос Аллы.
– Не он один. Сергей тоже пропал. Или он тебя не интересует? – спросила Вика с невинным видом.
– Да они здесь в деревне чего-то строят, председатель попросил, – Анисочкин, не задумываясь, погасил начинающий было разгораться костерок. – Завтра закончат, наверно.
– То-то я подумала, что они вчера такие веселые пришли? – протянула Вика.
– Там хозяйка – славная бабка, – разболтался Анисочкин, – у нее на шее четверо мужчин, ну, в смысле, сын и трое внуков, невестка-то в больнице лежит, а тут еще наших двое. Так каждый вечер она им стол организует, там салатик, картошка отварная, мясо, ну и самогонка, понятное дело, не без того, но это только для наших.
– Действительно, славная женщина, – подобрела Алла.
– Хорошие у вас, Настасья Егоровна, огурчики, – сказал Сергей, – на стопочку прямо как родные ложатся.
– А я туда вишневый лист кладу. От него легкая горчинка идет.
– Великий кулинар! И котлеты роскошные!
– Так ведь это вы в Москве все мороженое едите, а у нас – парное, совсем другой вкус.
– Ну, дай Бог, и мы дойдем до парного. Давайте выпьем, чтобы всем было хорошо.
– С удовольствием, соколики мои.
Приоткрылась дверь, ведущая в комнаты, из нее показалась давно не чесанная курчавая голова. Лицо припухшее, как от аллергии, с красноватыми пятнами, полосами расходящимися от крыльев носа, на общем желтом фоне. Но чернота под лихорадочно блестящими глазами выдавала другую болезнь.
– Давно сидите? – и не дожидаясь ответа: – Я тоже с вами посижу. Давно людей не видел.
– Садись, ты – хозяин, – ответил Сергей.
Хозяин тяжело опустился на лавку, налил себе полстакана самогона, задумался о чем-то, не донеся стакан до рта, но потом все же выпил.
– Какая дрянь!
– Не нравится – не пей. Вон, огурчик съешь, мамаша твоя большая специалистка.
– Эт-то точно, – хозяин взял корчажку с огурцами и выпил рассол, – давно шабашите?
– Два дня.
– Сколько с родительницы содрали?
– Семьдесят плюс стол.
– Дорого, мама.
– А что мне было делать? – затараторила с какой-то даже радостью хозяйка. – Матерьял пропадает, курям спать негде, струмент разбросанный. Они, вон, молодцы, другие бы на неделю растянули, а эти как заведенные – за два дня, считай, все сделали. А я тебя с весны прошу!
– Ну, извините, мама. Так получилось, позволил себе, с Ксюхой видишь как.
– Тебе лишь